Вишенка для Демона - стр. 16
– Можно подумать, если я буду на тебя сердиться, это что-нибудь изменит. Пошли, моя трубадурочка, здесь позиция невыгодная. Тут нас в темноте только раздавить могут. Эх, не могла истерику закатить за Тверью.
– Кстати, я никогда не была в Твери, – выпуталась я из его рук.
– Я тоже, – довольно прищурился он. – И сигареты кончились.
– Наверняка там есть теплый вокзал, где можно переночевать.
– Может, все-таки дальше? – скривился Кир.
– Как скажешь. Ты же у меня ведущий, – легко согласилась я, зная, что все равно будет по-моему.
Мы прошли пару километров по трассе, постоянно голосуя. Машины, словно заколдованные, проносились мимо. Фуры не останавливались вообще. Легковушки двигались только в город.
Через час безуспешных попыток взять нашего драйвера и пройденной еще пары километров Кирилл раздраженно изрек очень умную мысль:
– Отвратительная позиция! Мы тут провисим до утра. Что-то мне подсказывает, что нас передали по этапу и вряд ли мы отсюда сегодня уедем. А «волна» уже схлынула. До мертвого часа далеко, но с этой позиции мы не уедем.
– Чего? – вопросительно сдвинула я брови к переносице. Слова по отдельности вроде бы знакомые и понятные, но смысл сложенных вместе от меня ускользал.
– Я говорю, – доброжелательно засмеялся он, – что Петр сообщил своим, чтобы нас на трассе не подбирали. То есть на фурах мы до Питера не доедем, а дальние легковушки не останавливаются почему-то, только местные. «Волна» – это поток машин. Уезжать и ехать лучше «на волне», то есть когда народ массово куда-то устремляется. Зависнуть на плохой позиции, как ты видишь, значит голосовать безрезультатно. Все понятно, никакой высшей математики.
– Так бы и говорил, – хлюпнула я носом.
– Да я так и сказал. Кстати, тут рядом течет река Волга. «О, Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя, как я…» – состроив трагичное лицо, заунывным голосом продекламировал он, поэтично размахивая рукой. Я против воли хихикнула. Кир неожиданно стал серьезным и тихо пробормотал: – С другой стороны, не так уж она и рядом… Надо было карту посмотреть. Как-то я не подготовился.
– Это ты написал?
Он снова скосил на меня глаза, плотно сжимая губы в ехидной усмешке.
Николай Алексеевич Некрасов. На Волге. Детство Валежникова. По-моему, восьмой класс средней школы. Я в шоке.
– Ну и подумаешь… – обиделась я. – Мне Фет больше нравится. А когда мы проходили Некрасова, я болела. Вот! – и показала язык.
Он потянулся, покрутил туда-сюда головой, разминая мышцы, и предложил: