Виолончелист - стр. 3
- Дура косая! - завопил смуглый вихрастый мальчишка, перегнувшись через перила балкона и отчаянно рискуя свалиться с четвёртого этажа. - Китаёза сраная! Поломойка!
- Цыган вонючий! - бойко, без запинки, парировала “китаёза”, задрав голову наверх, а затем обидно высунула язык. - Музыкант паршивый! Моцарт доморощенный!
Собрав во рту побольше слюны, мальчишка смачно харкнул вниз, целясь этой нахалке прямо в макушку. Разумеется, промазал - с такого-то расстояния! - чем вызвал издевательский хохот противной девчонки.
- Сам ты косой, - торжествующе завопила она. - Потрясающая меткость, ничего не скажешь! Косой, косой, косоглазый, слепошарый, ха-ха-ха!
Максим пожалел, что под рукой у него не оказалось самодельной “брызгалки” - главного летнего оружия всех дворовых пацанов. Брызгалку легко можно было смастерить из пустой литровой ёмкости от “Белизны”: в пробке пробивалась дырка, а в полученное отверстие вставлялась половина корпуса шариковой ручки и обмазывалась вокруг пластилином для надёжности. Струя получалась тугая и била прицельно, что сейчас ему явно не помешало бы...
А девчонка, уничижительным смехом как бы окончательно втаптывая противника в грязь, ещё раз показала ему язык и вприпрыжку побежала прочь со двора, весело выкрикивая на ходу:
- Учи свои гаммы, зануда! До-ре-ми-фа-соль!
Скоро она скрылась из виду. Эмоционально погрозив ей вслед кулаком и громко выругавшись в пространство, чтобы смягчить вкус собственного поражения, Максим вздохнул и вернулся в комнату. Битва была проиграна - но не сама война, о нет! Он ещё покажет этой наглой выскочке, этой долговязой дылде... Она ещё заплачет у него кровавыми слезами!..
Ровно в час дня, как по будильнику, задребезжал старенький телефонный аппарат - это звонила с работы мама, чтобы проверить, не отлынивает ли сын от ежедневных занятий. Как ни обидны были насмешки девчонки, а всё-таки она была права в одном: в то время, как сверстники Максима вовсю наслаждались летними каникулами, его действительно ожидали нудные гаммы и арпеджио.
Он привык к тотальному материнскому контролю и воспринимал его как досадное, но неизбежное обстоятельство. Максиму и самому никогда не пришло бы в голову сбежать во двор в ущерб занятиям музыкой, чтобы погонять мяч вместе со знакомыми пацанами, или, к примеру, тайком улизнуть на пляж. Он был воспитан иначе: музыка - Бог, а всё остальное подождёт!
Но в этот раз звонок матери впервые вызвал у него смутное, глухое раздражение. Досаду на её фанатичную одержимость - она непременно желала слепить из Максима великого музыканта - такого же, как и его отец... Мальчику вдруг показалось, что жизнь проходит мимо: настоящая, бурлящая и захватывающая, как книга приключений, нормальная пацанская жизнь, которой живут все его друзья и одноклассники. А он в это время чахнет в четырёх стенах, как узник, и оголтело водит смычком по струнам виолончели...