Винтики эпохи. Невыдуманные истории - стр. 29
Лагерная маята
Эпохально-радостное слово «Победа» начинало по земле своё шествие, и сестёр пригласили в комендатуру – в этот раз русскую. Плакат «Возвращение на Родину» объяснял всё с порога. Молча выслушав высокого чиновника, Маргарита выложила свои доводы:
– В СССР у меня нет ни дома, ни квартиры. Где муж, не знаю, – и с надеждой попросила. – Пожалуйста, разрешите остаться.
– В том, что вы попали в плен, вины вашей нет, а жильё вам предоставят. Как граждане СССР, вы обязаны вернуться.
– А если не вернёмся?
– По законам военного времени вас могут расстрелять.
В комендатуре она держалась, но дома с нею случился приступ. Пена изо рта и безумный взгляд напугали детей – Маля брызгала на неё, как из пульвизатора. Назавтра, когда Маргарита пришла в себя и к ней вернулись силы, она решила бежать к американцам через Эльбу – Эмилия отговорила.
В Котбус, сборный пункт, подвозили людей со всей Германии. Здесь выдавали документы, ставили концерты. На одном из них молодая и воздушная Клавдия Шульженко пела свой «Голубой платочек». Дети визжали, прыгали, беззаботно и неистово хлопали. Взрослые, верные традициям и ценностям культуры «фольксдойче», реагировали на концерт снисходительно и отстранённо.
Дождливой осенней ночью по зеркалу мокрого асфальта вывезли всех в Брест на «студебеккерах». Дети хотели есть, и утром Маргарита отправилась с ними на базар продать единственное богатство, которое было, – золотые серёжки из ушей Амалии. Покупателя не нашлось, и она положила драгоценность в карман пальто. Ночью им укрылись – утром серёжек не нашли.
Так с Бреста рулетка жизни закрутила на постоянные и долгосрочные неудачи. Сначала отобрали документы. Когда народу набралось на эшелон, всех погрузили в товарные вагоны, и поезд застучал на север страны, что называлась Советский Союз.
В морозном декабре 1945-го привезли в город Слободско́й Кировской области, далее на санях— в Шестаково. Не одетые для студёных зим, люди мёрзли. Третья точка, с комендатурой для спецпоселенцев, называлась рабочим посёлком Сухаборкой. Четвёртая, пять бараков с ягодным названием Малиновка, что в пятнадцати километрах от Сухаборки, венчала путешествие.
Каждой семье выделили «дом» – нары, что долгих три года служили спальней, игровой, гостевой и столовой. На огромной плите в центре барака готовилась еда – кипяток либо имитация супа, баланда.
В Сухаборке, 15-и километрах от Малиновки, удавалось иногда кое-что выменять, и плохо одетые немцы начали носить в эту даль то немногое, что у них оставалось: шали, платки, кофты, блузки и прочую мелочь. Радовались ведру картошки и обыкновенным подсолнечным семечкам.