Виноградные грёзы. Книга 2 - стр. 22
– Ей?..
Я покинул номер, так ничего и не ответив. Мне не хотелось снова уладить конфликт, сквозь зубы соврать о вечной любви к миловидной модели, только бы было куда прийти, если Ари бросит меня.
Когда я потерял Аристель несколько лет назад и понятия не имел, где она находится, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала.
***
Вернувшись в Лос-Анджелес, я заехал домой, принял душ и дважды почистил зубы, выдворяя отвратительный запах перегара и чужих поцелуев.
Я пил кофе и думал о том, что не поздно отступить: сбежать из города, пропасть на неделю-две… Но сбегать – по части Ари. Мне не хотелось ей врать, но единственная тактика – поверить, что я ночевал дома. И почему я не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!
Набрав Мартину и сообщив ему, что сегодня на репетиции меня ждать не стоит, я вскоре топтался на пороге квартиры Аристель. Страх парализовал. Бояться девчонки, которую обидел… Так сильно я боялся только свою мать, когда она сердилась на меня за шалости. Боялся не потому, что она была строгой женщиной. Напротив – мягкой, доброй. И от стыда хотелось исчезнуть. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.
Постучал – в ответ ничего. Минуту постоял и толкнул дверь: оказалась незапертой и поприветствовала скрипом.
В квартире тихо. Пахнет выпечкой и какао. Куртка Ари в прихожей, ключи на тумбочке. Аристель дома, но в каком состоянии…
– Милая? – позвал я; мысленно выругался – что за клише. Голос получился сдавленным и, кажется, полностью выдал меня. – Ты где? – с трудом преодолев тяжесть в ногах, я прошел вглубь квартиры.
Ари сидела на диване в гостиной и пила какао из большой чашки. Макияж сделал девушку взрослее, песочного цвета кофта и юбка-карандаш – женственнее; образ дополнила прическа – легкие волны.
Аристель куда-то собиралась, но в последний момент передумала? Она выглядела спокойной, чересчур спокойной. Карие глаза смотрели в стену. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал Ари в щеку. Она не возражала.
Хотел извиниться и признать, что не должен был грубить и не верить, но язык не подчинялся. Начну оправдываться – Ари узнает об измене.
– Слушай, – начал я, но Ари взмахнула рукой и поднялась с дивана.
Она поставила чашку на тумбочку и села в кресло у окна.
Когда я представлял ее во время нашей трехлетней разлуки, Аристель выглядела именно такой – самодостаточной, неприступной, гордой.
– Ты изменил мне, – сообщила Ари; она вовсе не была удивлена.
Я кивнул. Нет смысла громоздить еще лжи.
Ледяное спокойствие пугало сильнее истерик. Три года назад девчонка поступила ожидаемо – слезы, ненависть, умчалась прочь. Теперь… приняла измену. Я и сам не думал, что способен изменить