Виндера. Однажды будет ветер - стр. 15
Поиски становились тщетными, и память, как это часто бывает, когда что-то теряешь, начинала подводить.
– Может, мне только кажется, что тогда все были дома? – пробормотала Рина. – Может, на самом деле дома только я и была, а они все уехали в Эрге готовить выставку?
Она стряхнула муравьев с ладоней и поддела веткой очередную пластину. Под ней оказался резной ящик наподобие шкатулки, только большой. Очистив крышку, Рина поняла, что это ларец, в котором папа хранил свои туалетные принадлежности. Она освободила его из плена вьюнков и открыла. Внутри лежал набор для бритья, одеколон со знакомым запахом кедра, целая коллекция запонок, ножнички для подрезки усов и маникюрный набор: папа тщательно следил за своими руками. Рина порылась во всем этом, чувствуя легкий стыд. В отличие от Альберта, она никогда не копалась в чужих вещах, а вот братец частенько нырял сюда, чтобы примерить дедушкины золотые часы.
Они лежали в лакированном чехле, уютно свернутые вокруг специальной подушечки. Альберт спал и видел, когда ему исполнится восемнадцать и папа подарит ему эти часы. Он обожал покойного деда и каждый раз жадно глазел на них, как сорока на блестяшку.
«Точно! Вот где он может быть!»
Часы были добротные и красивые – с коричневым кожаным ремешком и циферблатом такого же цвета, на котором блестели золотые цифры и три изящные стрелки. Ясное дело, за столько лет у них кончился завод, и они не работали.
– Альберт, ты здесь? – спросила Рина, достав часы из шкатулки.
Тоненькая секундная стрелка дернулась и начала описывать стремительные круги, словно за ней что-то гналось под стеклом. Рина совершенно точно не трогала заводную головку! Значит, это Альберт.
– Ну наконец-то я хоть тебя нашла! А где мама и папа? Ты знаешь? Я их обыскалась, нигде нет!
Альберт перестал приветственно крутиться, и тут в движение пришла еще одна стрелка – минутная. Она суетливо бегала: шажок вперед, шажок назад, а за ней ожила фигурная часовая и спокойно пошла по кругу.
– Мам, пап, вы тоже тут? – ахнула Рина. – Правда же? Правда?
Альберт закрутился, минутная стрелка задергалась еще сильнее, часовая степенно пошла в другую сторону. Все напряжение вмиг покинуло тело, а Рина только на нем и держалась. Ноги сразу же стали ватными, в горле разбух противный комок, и она разревелась, прижимая часы к груди.
– Букашка!.. – всхлипывала Рина. – Букашка совсем сломалась! А вы все теперь – часовые стрелки!.. И я хочу проснуться, но не могу… Король мне прислал письмо… Он сказал, что я теперь Странница.
Это было весомым поводом для хандры, но поплакать вдоволь не удалось из-за муравейника по соседству.