Вилисы. Договор со смертью. Том 2 - стр. 13
– Мне нет дела… – пробурчал Егерь, недовольный тем, что не смог скрыть свои наблюдения.
Андрей Всеволодович едва заметно кивнул, считая инцидент исчерпанным.
– Так, возвращаясь к нашему маньяку, вот, что мы имеем. Убийства, которые он совершает, не демонстративны, не несут назидательной или какой-либо другой показательной функции. Это, скорее, эксперименты… неудачно закончившиеся исследования, возможно, опыты.
– Может быть, вы тоже считаете, что девушки убились сами? А маньяк ни при чем? – не удержался Егерь. Но психиатр не дрогнул. Рассуждал он с точки зрения науки, а та, как известно, приемлела любые варианты.
– Не совсем. Но он, скорее, создал условия. Знаете, он как бы поставил девушек в определённые обстоятельства, в которых они должны были поступи тем или иным способом, которые, в общем-то, смерть не предполагали, но сложилось все иначе. Уверен, наш объект огорчен этим обстоятельством, глубоко переживает, хотел бы другого исхода…
Егерю казалось, он бесполезно тратит время. Еще больше запутывается и забивает свою голову мусором. Из той галиматьи, что нес специалист по психам, ничего дельного извлечь было нельзя. Какие такие условия, в которые жертв ставит маньяк? Но тут вдруг…
– Эксперимент? Неудавшийся эксперимент? – Егерь уставился на Андрея Всеволодовича. – Он будет продолжать, пока у него не получится? Эксперимент? Опыт должен завершиться успехом?
– Конечно! Обязательно должен случиться успех. – Беркутов радостно по-мальчишески улыбался: Егор, хоть и был прямолинейным, жестко и рублено скроенным опером, но его понимал.
Егерь, расхаживал по кабинету, осознавая, что еще им предстоит.
– Он не остановится? И…
– Все верно, он не просто не остановится, он совершает свои убийства не для вас, не для нас.
Егерь понял, что такого особенного в их клиенте. Если маньяку-убийце и можно было добавить еще какую-то более ужасную черту, то это она и была. Он не остановится. Не собирается, не планирует. Он ставит бесконечный эксперимент. Поглощен своей безумной затеей. И девушки для него – лабораторные мышки. Суслик – очень ценный ресурс, вспомнил Егерь.
– Патология убийцы – тяжелое бремя, – продолжал рассуждать Андрей Всеволодович, спокойно, размеренно и что-то отмечая в блокноте. – Носитель не выбирал своей участи. Не определял для себя этот путь. Это не профессия. Это боль, которая с ним постоянно. Его терзают неземные, нестерпимые муки. Он горит в пламени сомнений и постоянного напряжения. Вынужден контролировать зверя, который рвется из него. Когда носителю патологии, условно называемому маньяком, становится совсем невтерпеж, его ад прорывается наружу, начинает съедать не только его, но и вмешивается в жизнь окружающих. Начинает представлять угрозу. Муки усиливаются, приумножаются, наслаиваются под действием разных внешних факторов. Этот ком увеличивается, растет. Часто больной жаждет, чтобы его остановили и его муки прекратились. Поэтому серия убийств, как правило, ведет к логическому своему завершению.