Викторианки - стр. 4
Чем же женское лицо отличается от мужского?
Богатым воображением? Едва ли; прав рецензент «Британского критика», который отказывает Джейн Остен в воображении, бурной фантазии: «Воображение – не самая сильная сторона ее дарования». И не только ее, на это же обращали внимание и критики, причем вполне доброжелательные, рецензировавшие романы Джордж Элиот, в том числе и «Миддлмарч».
Повышенным чувством моральной ответственности? Но чувство это, утонченность, решительность моральных суждений характерны для многих крупных викторианцев обоего пола.
Занимательностью, фабульностью, тем, что англичане называют «thrill»? Но в этом и Остен, и Шарлотта Бронте, и тем более Джордж Элиот, которая с присущим ей здравомыслием во главу углу ставит не увлекательность произведения, а его правдивость (truth to nature), «проникновение в глубины обычной жизни», заметно уступают и позднему Диккенсу, и Уилки Коллинзу. Приметы готического романа в книгах викторианок, особенно сестер Бронте, отыскать не сложно, но от «романа тайны» («mystery novel») они далеки, им не до разгадки преступлений, к жизни они относятся серьезно и развлекать читателя не склонны.
Сентиментальностью, повышенной эмоциональностью? Но романы Джейн Остен и Джордж Элиот чувствительными никак не назовешь; более трезвого, рассудочного, «без романтических затей» взгляда на английское общество середины позапрошлого века не отыщешь даже у Теккерея, не говоря уж об эмоциональном, увлекающемся Диккенсе.
Орнаментальностью, многословием? И тоже нет: Диккенс, да и скептик Теккерей, не говоря уж о таком «массовом» авторе, как Эдуард Бульвер-Литтон, куда красочнее, многословнее.
Разница между «мужским» и «женским» романом, как кажется, заметнее всего в трактовке героев, а вернее – героинь. Викторианки при всей несхожести выводят на авансцену свой идеал – женщину, с себя списанную, – решительную, мужественную, начитанную, способную справиться с иллюзиями, за себя постоять, распорядиться своей судьбой, а заодно и судьбой своих близких. Сказала же Шарлотта Бронте: «Когда я пишу о женщинах, я больше в себе уверена». Не эти ли черты объединяют столь разных героинь, как Элизабет Беннетт, Джейн Эйр, Мэгги Талливер и Доротея Брукс?
И их создательниц, которые заявляют о себе, не желая считаться с викторианским общественным укладом, с жестким моральным императивом, уготовившими им скромное место на церковной скамье, в кухне, в детской, в лавке по соседству, за шитьем или за роялем.
И которые, как сказано в Прелюдии к «Миддлмарчу», «пытаются сохранить благородную гармонию между своими мыслями и делами».