Викинги. Скальд - стр. 9
Любеня успел только охнуть, чувствуя, как боль горячей волной хлынула вверх, к бедру. Кровь заструилась из раны еще быстрее, и вместе с ней словно сила-жива потекла из него – такая навалилась внезапная слабость.
Молодой воин выпрямился. Опять что-то сказал своим, словно рявкнул. Отвернулся и стремительно зашагал прочь. Остальные, даже старше годами, отступали с его пути, заметил Любеня.
Кто-то кинул мальчику кусок холстины.
– Завяжи потуже, – приказали ему на языке родичей.
Любеня с надеждой вскинул глаза, ища своего, но взглядом наткнулся только на незнакомые, равнодушные лица свеев.
Да, старшие родичи говорили про свеев, что они ушлые, быстро берут себе на язык любую речь, вспомнил он.
Мальчик опустил голову, неловко, торопясь, мотал ногу, стараясь поплотней наложить повязку. А свеи стояли над ним, негромко, по-своему, переговаривались. Широкоплечие, высокие и загадочные.
Мальчик еще не знал, что его захватила дружина молодого ярла Рорика Неистового, сына знаменитого ярла и конунга Рагнара Победителя Великана. Дружина возвращалась из восточного викинга без большой добычи, поэтому и брали по дороге пленных. Раб – хоть и не стоит так дорого, как золото, серебро или железо, но тоже имеет цену.
Впрочем, Любеня тогда вообще не задумывался, что попал в плен, просто ему было больно и страшно.
Наверное, прав был Ратень, когда недавно, в ответ на удалое хвастовство мальчишки, рассказывавшего, какой он уже взрослый, лишь насмешливо щурил умные глаза и дразняще встряхивал головой. Мол, мели-мели, паря, что с тебя взять, с такого маленького…
– Пошли, – сказали ему.
Любеня поднялся. Поковылял, несмотря на боль и липкую кровь, уже хлюпающую в ноговице. Сдерживал щипучие слезы, старался держаться гордо, независимо, как подобает мужчине и воину.
Только свеям было плевать на его гордый вид. Погнали к ладье, как барана. Перед высоким бортом мальчик замешкался, сильные руки подняли его под мышки и кулем перекинули внутрь.
Стоять на раненой ноге было тяжело, он присел было на сундук рядом с веслом, но его пинком сшибли оттуда. Любеня больно ударился о твердые доски днища и остался лежать, сжимаясь в комок. От неожиданности и обиды даже дыхание перехватило.
Доски густо пахло горьковатым смоляным варом и еще чем-то, сальным, приторным, напоминающим застарелый запах от рыбьих внутренностей. А свеи больше не обращали на него внимание. Налегли всем скопом, стащили ладью с песчаной косы, попрыгали внутрь, переваливаясь через борта. Расселись по своим сундукам, взялись за длинные весла, крепко и слаженно плеснули ими, выводя ладью на глубокую воду. Любеня услышал, как под тонким днищем, где-то совсем рядом, зажурчала-запела вода.