Викиликс: Секретные файлы - стр. 70

Это определение выглядит довольно точным, входя в некоторые подробности о том, кто может быть виновным в пытках, с какой целью и в каких обстоятельствах. Кроме того, в конвенции делается следующее категорическое утверждение: «Никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были, будь то состояние войны или угроза войны, внутренняя политическая нестабильность или любое другое чрезвычайное положение, не могут служить оправданием пыток». Как утверждает Национальная гильдия адвокатов, это обеспечивает однозначный довод в пользу судебного преследования лиц, виновных в пытках^>75. Но есть три проблемы, которые набрасывают на данное определение некоторую неопределенность. Во-первых, неясно, что квалифицировать как «сильную боль». Не представляется возможным измерить боль объективно, поскольку это субъективная реакция.

Печально известные «Пыточные записки» – сборник правовых меморандумов, составленных заместителем помощника генерального прокурора Джоном Ю в августе 2002 года, – тщательно определяют пытку таким образом, чтобы все, что не дотягивает до тяжелой травмы или повреждения органов, было допустимым. Они играли именно на этой неизбежной неопределенности. Во-вторых, требование, что пытка должна быть причинена «умышленно», делает почти невозможным подтверждение применения пытки, если не считать признания. В-третьих, исключая боль или страдания, вытекающие из «законных санкций», конвенция открывает значительную свободу действий для государств в узаконивании видов пыток как наказаний.

Недостаточная точность такого определения пытки – не просто вопрос неудачной формулировки в Конвенции. Она проистекает из двух обстоятельств, внешних по отношению к тексту. Первое заключается в том, что «пытка» – это по своей сути предписывающий, нормативный термин и, подобно терминам языка политики, оспариваемый. Второе имеет отношение к самой правовой системе. Американская империя основана на либеральном мировом порядке под верховенством права. Но данные нормы тянут в противоположных направлениях. Право быть свободным от пыток тут входит в противоречие с правом государства их применять. Этим отчасти объясняется, почему, даже хотя американская империя пытала всегда, у нее никогда не было согласованной позиции в отношении пыток: те, кто пытали, всегда были вынуждены противостоять тем, для кого пытка – это анафема согласно собственным американским стандартам.

Ряд опросов общественного мнения обнаруживает, что американцы считают пытки приемлемым способом обращения с «этими людьми», веря, что они позволяют получать ценную разведывательную информацию, – факт, который историк Грег Грэндин связывает с давней традицией демонологии, начинающейся с истоков Соединенных Штатов как государства колонистов-поселенцев, основанного на рабовладении и постоянно испытывающего угрозу от расово «чужих»