Вихрь 2. Девушка, которая прорвалась сквозь время - стр. 8

Мы не были уверены в том, можно ли было доверять этому человеку. Он утверждал, что преклоняется перед моим дядей, но это могло быть и целенаправленной ложью.

– Роберт Пулман, – представился наконец мужчина.

Я пожала его руку.

– Это большая честь для меня встретить вас, мисс Коллинз. Это ужасно, что случилось с мистером Вудроу.

– Вы видели его? – Я не смогла сдержать вопрос. – Вы лично видели моего дядю в кураториуме?

– К сожалению, нет. – Пулман покачал головой и посмотрел на меня так, словно ему на самом деле было очень жаль. – После того, как неделю назад снова открыли институт в Новом Лондоне, всех сотрудников перевезли из Нью‐Йорка обратно. Мистер Вудроу должен был уехать, но я покинул Нью‐Йорк раньше, чем прибыл транспорт. Я знаю только, что он по‐прежнему содержится под стражей из‐за подозрения в государственной измене.

– Так, значит, его еще ни в чем не обвинили? – поинтересовался Бэйл.

Пулман скривил лицо:

– Я боюсь, что в ближайшее время до этого не дойдет. Я предполагаю, что мистер Хоторн… – Он снова выглядел так, словно извинялся перед нами.

– …специально затягивает дело, – закончила я его фразу и сжала руки в кулаки.

В этом он, вероятно, был прав. Варусу Хоторну не нужен был Гилберт, осужденный по закону и томящийся в тюрьме. Для этого он был слишком ценным, если учесть сколько всего он знал о Санктуме, о мутантах и о нас с Бэйлом.

Я даже не хотела представлять, что делал Хоторн с Гилбертом, чтобы заполучить эти знания.

Пулман внимательно разглядывал меня:

– Я здесь, собственно, из‐за вашего дяди. Мистер Хоторн совершенно потерял контроль из‐за ненависти к мутантам. И я не единственный в кураториуме, кто думает так же. Вашего дядю… – Он откашлялся. – …очень любят, вы должны это знать. То, что случилось с ним, открыло глаза и мне, и многим другим штурманам.

– И поэтому вы ставите на кон свою жизнь? – спросил Бэйл и холодно взглянул на Пулмана. – Только потому, что вам жаль вашего начальника?

Я была благодарна Бэйлу за то, что он оставался настроенным скептически. Потому что я больше такой быть не могла. Я представляла себе Гилберта, сидящего в одиночестве в тюремной клетке, думала о своей тете, его жене, которую он любил больше всего на свете. О Луке, его приемном сыне, и о себе – девочке, к которой он с самого начала относился как к родной дочери.

И я представляла себе, как он гадает, увидит ли снова свою семью.

– Не только из‐за него, – произнес Пулман хриплым голосом. – Я сам отвечал за… за аресты и транспортировку сотен мутантов. Я думал, что делаю правое дело, но… – Он остановился и сглотнул так, словно готов был вот‐вот расплакаться. – Только после того, как подтвердилось существование бегунов во времени – после того, как подтвердилось