Вихрь 2. Девушка, которая прорвалась сквозь время - стр. 23

А Бэйл был тем человеком, который поймал ее и забрал в кураториум. Еще в то время, когда Варус Хоторн был для него словно отец. Я легко могла представить, какую вину испытывал Бэйл, когда рисовал эти рисунки.

Я тоже положила руки ему на талию и ощутила жар его еще мокрого тела.

– Если у тебя слишком много всего скапливается в голове, ты можешь поговорить со мной, – сказала я. – Ты ведь доверяешь мне?

– Доверяю, – подтвердил Бэйл. Он помедлил минуту, затем продолжил: – Просто мне не очень легко дается полагаться на кого‐то, кроме себя. За последние годы я вынужден был рассчитывать только на свои силы. Мои решения были единственным, чему я мог доверять.

– Но ведь мы хороши, – отреагировала я. – Вдвоем. Не так ли?

– Да. – Он улыбнулся, но не выглядел особо счастливым.

– Бэйл…

Он скорчил гримасу:

– Я просто не люблю, когда ты подвергаешь себя опасности. Да еще ради людей, для которых ты ничего не значишь. И тогда в Нью‐Йорке… Я попытаюсь, конечно, привыкнуть к этому, но…

Я уже поняла, что он намекал на Пулмана. Мы не разговаривали об этом с тех пор, как вернулись в Санктум.

– Я хотела ему помочь, – сказала я. – По крайней мере, попытаться. Но ты не дал мне ни единого шанса.

Бэйл немного ослабил хватку на талии, но тут же пригвоздил меня к месту взглядом своих голубых, как лед, глаз.

– Твоя попытка могла тебя убить. Элейн, пойми: если я должен принять решение и выбрать между жизнью штурмана, которого я даже не знаю, и твоей жизнью, то мое решение будет однозначным. – Он положил руку мне на затылок, а другой нежно провел по виску. – Если с тобой что‐то случится, я никогда себе этого не прощу. Ты что, все еще не поняла, как много для меня значишь?

От этих слов мое сердце учащенно забилось. С того момента на пляже, когда он признался, что влюблен в меня… с того момента, казалось, прошла целая вечность. Тогда мы оба чудом избежали смерти, и с тех пор он никогда больше не говорил мне о своей любви. Мы постоянно находились в дороге, у нас была куча дел. И часть меня все время задавала себе вопрос: не раскаивался ли Бэйл в своем признании?

Я спрашивала себя, хотел ли такой человек, как Бэйл, который всеми силами держался за одиночество, вообще кого‐нибудь любить?

– Элейн? – спросил Бэйл, наклонив голову.

– Я не знала… – начала было я, ненавидя себя за то, как тихо звучал мой голос.

– Не знала что?

– Что ты тогда говорил всерьез, что ты… ну…

– Что? Что я тебя люблю? – спросил Бэйл.

Мои щеки покраснели. Мне казалось, что я вспыхну сейчас прямо как Лука.

– Барби, – произнес Бэйл, и его улыбка уже не казалась такой печальной. – Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете.