Видящий. Лестница в небо - стр. 71

Закатив глаза (боже, за что мне это?!), отвечаю:

– Нет, пока все по-старому, Леха и Олег в твоем распоряжении. Отъезд через неделю, так что пока они твои.

Сухо попрощавшись, Костин отъезжает, обдав нас напоследок облаком пыли. Держу пари, он это специально, но бежать и кричать что-то вслед считаю ниже своего достоинства, и так разругались. Переглянувшись с Бариновым, жму плечами, дескать, что поделать? Александр понимающе кивает в ответ, заскоки директора ему не в новинку. Прощаемся и расходимся.

Еще не знающий, что он покойник, Григорий Осмолкин появляется в разгар демонтажа лаборатории. Техника у Бушарина почти вся тонкая и хрупкая, для долгого переезда желательно все понадежнее упаковать, а то восстанавливать некоторые приборы влетит потом в копеечку. А часть оборудования вообще не подлежит оценке, потому что сделана руками профа и существует в единственном экземпляре.

– Что ты себе позволяешь?.. – схватив за воротник рубашки, бывший гвардеец подтянул меня к себе, слегка придушивая, и прошипел вопрос, брызгая слюной в лицо.

– Григорий, ты чего? – изображаю ничем не замутненное недоумение, благо юное лицо еще позволяет проделывать такие фокусы.

Покосившись на зрителей, мужчина отпускает меня и кивает в сторону свободного закутка:

– Отойдем, поговорить надо.

Успокоив жестом домашних, бреду вслед за куратором.

– Как ты посмел побеспокоить такого человека?! – опять шипит Григорий, едва мы скрылись из виду остальных.

– Гриша, а что было делать, если ты молчал?

– Значит, так надо было! Тем более что ты и не спрашивал!

– Гриш, мне все равно убедиться надо было.

– Убедиться?! Ты представляешь, щенок, что я пережил по твоей милости!

– Все так серьезно, да? Я тебя подвел? – От моего сочувствия и раскаяния даже полено должно было обрыдаться.

– Сильно подвел! – все еще зло, но уже без прежнего запала отвечает мужчина. В другой обстановке он, может, и продолжил бы головомойку, но то и дело мелькающие на периферии китайцы (сто пудов – специально!) не соответствуют его понятиям о конспирации.

– Куда опять переезжаете?

– В Питер. Там теперь жить будем.

– А почему я узнаю последним? Тебе же ясно было сказано – ждать от меня инструкций!

– Григорий, не кипятись. Во-первых, когда бы я тебе сказал? Мы последний раз в июне виделись. И вообще, как от Натальи съехали, – очень редко стали пересекаться.

При упоминании Наташки гвардеец кривит лицо, в который раз переживая свой провал.

«А провал ли?» – внезапно приходит идея.

– Так обстоятельства сложились… – Мужчина еще что-то говорит, но я его не слушаю, потому что целиком захвачен новой мыслью.