Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии - стр. 27

– Этому дереву больше семисот лет. Купив поместье, я нанял архитектора, и тот сразу же предложил выкорчевать дерево. Он собирался строить дом выше по склону, и тогда дерево портило бы вид на море. Я уволил архитектора.

Банкрофт повернулся, убеждаясь, что до меня доходит смысл его слов.

– Видите ли, мистер Ковач, архитектору было лет тридцать с небольшим, и для него это дерево представляло всего лишь мелкое неудобство. Оно ему мешало. Его не волновало, что дерево прожило на свете в двадцать раз дольше, чем он. У него не было чувства уважения.

– Значит, вы – дерево.

– Именно так, – ровным голосом произнес Банкрофт. – Я дерево. Полиция хочет меня выкорчевать. Совсем как тот архитектор. Я представляю для них неудобство, и у них нет уважения.

Я вернулся на место, пережёвывая услышанное. Наконец мне стало понятно поведение Кристины Ортеги. Если Банкрофт полагает, что волен не подчиняться требованиям, предъявляемым к добропорядочным гражданам, у него вряд ли будет много друзей в форме. Бессмысленно объяснять, что Ортега охраняет другое дерево, именуемое Законом, и с её точки зрения Банкрофт ломает ему ветви и вбивает в него гвозди. Мне приходилось наблюдать за подобными столкновениями и с той и с другой стороны, и единственное решение предложили мои предки.

Если тебе не нравятся законы, отправляйся туда, где они тебя не достанут.

После чего создай собственные законы.

Банкрофт остался у ограждения балкона. Быть может, он беседовал с деревом. Я решил на время отложить эту линию расследования.

– Каково ваше последнее воспоминание?

– Вторник, четырнадцатое августа, – быстро ответил Банкрофт. – Ложусь спать около полуночи.

– Тогда было произведено последнее обновление копии памяти?

– Да, сброс данных произошёл где-то около четырёх часов утра, но, судя по всему, я в этот момент спал.

– Значит, до вашей смерти прошло почти сорок восемь часов.

– Боюсь, вы правы.

Хуже некуда. За сорок восемь часов может произойти всё что угодно. За это время Банкрофт мог слетать на Луну и вернуться обратно. Я снова почесал шрам над глазом, рассеянно гадая, где его получил.

– И вы не помните ничего, что позволило бы узнать, почему с вами хотят расправиться?

Банкрофт по-прежнему стоял, облокотившись на ограждение, глядя вдаль. Я увидел, что он улыбается.

– Я сказал что-нибудь смешное?

У него хватило вежливости вернуться в кресло.

– Нет, мистер Ковач. Смешна сама ситуация. Кто-то желает моей смерти, и это довольно неприятно. Но вы должны понять – для человека моего положения вражда и угрозы – часть повседневной жизни. Мне завидуют, меня ненавидят. Такова цена успеха.