Видимо-невидимо - стр. 8
Хосе сидел на пороге дома, еще слабый после лихорадки, и разглядывал яркий настоящий мир, совсем иной, чем неделю назад. Что-то натянулось в воздухе, зудело в кончиках пальцев, как будто приближалась гроза, но небо было чистым и ветра не было. Пустынный скворец, залетевший во двор, чернявый, длинноносый и тонконогий, как сам Хосе, исчеркал пыльную землю следами, взлетел на ворота и смотрел оттуда блестящим глазом так, словно ожидал от Хосе вопросов, готовый дать ответ сразу на все. В горле застрял шершавый ком, хотелось откашляться или заплакать. Хосе попробовал прочистить горло – и кашель согнул его пополам. Когда он отдышался и поднял глаза, в воротах стоял человек.
Хосе и не понял сначала, отчего ему показался странным этот прохожий в запыленной одежде, чужак, бродяга, остановившийся напротив их дома ранним октябрьским вечером. Что-то, кроме истрепанной одежды, стоптанных, но крепких сапог, молочно-белых волос и светло-зеленых, почти прозрачных глаз – что-то еще смутило Хосе в облике незнакомца. Тот тихим голосом попросил напиться и улыбнулся. Мальчик вынес ему воды в кружке. Бродяга медленно отпил половину, а потом плеснул на ладонь и умыл лицо, плеснул еще – и протер шею, затылок… И тогда Хосе понял. Осанка незнакомца, несмотря на усталость, была прямой, он не гнул шею под привычной тяжестью ууйхо. И в глазах его было такое, чего Видаль никогда еще не видел у людей, только иногда – в зеркале. И улыбка у него была…
– Заберите меня отсюда… – выдохнул Видаль, тихо-тихо, чтобы не услышала мать в доме и отец, чинивший повозку во дворе. – Заберите… отсюда…
И, чтобы показать, в чем дело, быстро провел рукой по затылку и шее вниз, сколько достал.
– Они опять… нового… я не могу больше.
Незнакомец окинул его быстрым взглядом, как будто измерил вширь и вглубь, едва заметно кивнул и, посмотрев вперед вдоль улицы, снова перевел взгляд на Видаля: понял ли? Видаль понял.
Через час, когда уже стемнело, он нашел незнакомца на краю поселка. Тот поджидал его, сидя на камне у обочины. Увидев Хосе, он поднялся и пошел вперед, не оборачиваясь, а Хосе пошел за ним, и они шли и ни о чем не говорили до самого утра.
Потом мастер назвал свое имя: Хейно Куусела.
Мастер собирался пересечь пустыню с караваном из Лос-Локоса. Там, на другом краю Десьерто, был известный переход – до Суматохи, а уж оттуда куда угодно попасть можно. Но теперь из-за Видаля придется идти самим. Видаль уверенно объяснил, что это невозможно. Мастер только пожал плечами: выбора не было. Видаль согласился. Вернуться домой было хуже.