Вид с метромоста (сборник) - стр. 64

Он глотает язык. Он на самом деле издает какой-то булькающий звук. Потому что я не девушка, а почти совсем лысый старик. Я тоже чуть не икаю. Потому что он мой старинный приятель.

А эта женщина – жена его сына. Я с ней знаком, но мельком.

– Привет, – говорит он. – Понимаешь, нам предстоит очень сложный и долгий разговор. Семейные финансово-имущественные проблемы, понимаешь? Поэтому мы с Дашей решили здесь, так сказать, в тишине и покое, всё разобрать. Посмотреть бумаги… Ты понимаешь?

Он показывает на портфель, который стоит на кресле.

– Да, да, конечно, – смиренно говорю я, встаю, подбираю свои веники и ершики, прохожу мимо него в комнату, подхожу к кровати, стаскиваю одеяло, простыню, наволочку.

– Ты что? – спрашивает он.

– Постель перестелить, – говорю я.

– С ума сошел? – вдруг орет он. – Ты что, мне не веришь?

– Положено, – говорю я.

– Что с тобой? – он продолжает орать. – Ты почему в лакеи записался?

– На всё воля Божья, – говорю я, как велел настоятель.

– Лучше бы ты у меня попросил денег! – кричит он. – Если совсем уж денег нет! Я бы тебе дал! А ты нанялся за мной следить!

– Чего-о-о? – теперь я ору в ответ. – Ты в своем уме? Ты кем себя считаешь? Да ведь он, – я обращаюсь к Даше, которая стоит, отвернувшись к окну, и по спине ее видно, что она душу черту бы продала, только бы не было этой позорной сцены, – да ведь он очень средний бизнесмен. Небольшой такой бизнючок! И чтобы я – вы знаете, кто я?! – стал за деньги за ним следить? Даша! Он просто псих! У него мания величия!

– Ладно, – вдруг соглашается он. – Но тогда скажи, что ты здесь делаешь?

– Я поступил в монастырь, – объясняю я. – Но душа моя изъедена грехом гордости, и мне назначено такое послушание. Меня могут узнать постояльцы. Мне надлежит смиренно вынести их вопросы, насмешки или обидную жалость.

– Врешь! – говорит он. – Даша, ты ему веришь? Ты ведь знаешь, кто он? Ты веришь, что этот богемный понтярщик может уйти в монастырь?

– И ты врешь, – отвечаю я. – Даша, откройте портфель вашего свекра и покажите эти семейные финансовые бумаги. Завещания, дарственные, выписки со счетов. Хотя бы издали.

Даша безвольно поворачивается и идет к портфелю.

– Стоп! – говорит мой приятель. – Не надо. Я тебе верю.

– Честно?

– Честно, честно, – он прижимает руку к сердцу. – А ты мне?

– И я тебе верю, – вздыхаю я. – Спаси Христос.

– Ну, мы с Дашей пойдем, – говорит он.

– Погодите, – говорю я. – Помогите перестелить постель. И зачем уходить, вы же собрались поговорить о делах, и я вам верю. Я сейчас уйду.

– Вы врете! – вдруг в слезах кричит Даша. – Вы все всё врете!