ВИD на ремесло: как превратить талант в капитал - стр. 47
«Специальным корреспондентом программы «Взгляд» был Александр Политковский, многие его помнят, потому что у него был запоминающийся образ народного героя, который работает на грани допустимого, использует скрытую камеру и делает запоминающиеся сюжеты – то подпольно продает пластинки, то варит джинсы… Многим запомнился Сергей Ломакин, потому что у него в эфире произошли исторические события – будущий министр печати и информации Михаил Полторанин рассказал о подставных звонках, порочивших Бориса Ельцина, которые шли из здания райкома партии во время предвыборных дебатов между Ельциным и Браковым – так были разоблачены кремлевские телефонные «боты». Правда, как теперь выясняется, Полторанин врал, и он же сфабриковал стенограмму выступления Б.Н. Ельцина на Пленуме ЦК КПСС, когда тот покинул ЦК и горком партии», – Александр Любимов.
Молодежную редакцию заполонили письма рассерженных ветеранов: «…Поражает поведение ведущих. Как-то А. Любимов и Д. Захаров открыли передачу таким, мягко говоря, бестактным заявлением: «Сегодня во «Взгляде» будет много всякой музыки, поэтому все, кого это не устраивает, могут идти отдыхать», и тут же оба поочередно объявили: «Спокойной ночи». Такое беззастенчивое предупреждение выглядело уж очень сродни зазнайству и прозвучало уничижительно. Не слишком ли много эти молодые люди себе позволяют? Ведь родителям, имеющим детей и внуков, совсем не безразлично знать, как и чему «Взгляд» учит молодежь, чтобы вовремя в семье, несущей главную ответственность за воспитание детей и внуков, подправлять перегибы, подтексты и недомолвки» (из письма Г. Киселева, члена КПСС с 1939 г.).
«Ответственные люди смотрели передачи до их выхода в эфир. Поскольку «Взгляд» нельзя было посмотреть до выхода в эфир, его смотрели на канале «Орбита-1», то есть во время прямого эфира на Сахалин, Анадырь и Петропавловск-Камчатский. После этого они приходили ко мне… Их главный мотив был – страх. Страх за свою высокооплачиваемую работу, за свою привилегированную должность, за свою семью. И они начинали: Эдик, что будем делать? А я говорю: ничего не будем делать. Они: нет, ну что ты, так не пойдет… Научились, как в известной истории про зеленую собачку на холсте, специально ставить в программу что-то, что заведомо не пройдет – не самое острое, а самое заметное – и соглашались это убрать. Они успокаивались – ну хорошо, вот с этим ты согласился, спасибо, молодец. Потом, конечно, докладывали наверх…», – Эдуард Сагалаев.