Вид на битву с высоты - стр. 50
– Я вас не знаю, – сказала она твердо.
Бармен отложил книжку и тоже стал смотреть на меня, словно я нарушил правила поведения и достоин того, чтобы меня вышибли из порядочного заведения.
– Я вас тоже в первый раз вижу, – сказал я. – Честное слово. Но очень рад.
– И я вас.
– Бармен вас назвал. Только что. Мне ничего не оставалось, как подслушать.
Загадка разрешилась буднично, и глаза ее стали обыкновенными и равнодушными.
Сам по себе я для нее интереса не представлял, что, разумеется, задело меня за живое, и я задумался: кто бы мог понравиться такой девушке? Ален Делон или Депардье? Скорей первый.
– Александра, – сказал я официантке, превращаясь для нее и только для нее в Алена Делона средних лет. И попросил, пытаясь внести смятение в ее неокрепшую душу: – Можно сделать яичницу с ветчиной из шести яиц?
Нет, я не угадал. Она и в грош не ставила Алена Делона.
– Нет ветчины, – сказала Александра и добавила: – А из шести яиц яичницу не делают.
Депардье, сказал я себе мысленно, вот кто меня спасет! И тут же подбородок Алена стал увеличиваться, и лицо приобрело характерный для Депардье грубый вид.
– Тогда с беконом, – сказал я, чуть играя голосом.
– Ну не привезли еще, – ответила Александра, глядя поверх прекрасной головы несчастного актера.
Ну кто же, кто же ее кумир? Как жаль, что я плохо знаю американцев. Может, попробовать Николсона? Но у Николсона отрицательное обаяние, ему только бы чертей и оборотней играть.
Размышляя так, я непроизвольно превратился в Николсона и понял, что Александра смотрит на меня с любопытством.
Я понадеялся, что она уже забыла о моих прежних обличьях. Мои жертвы обычно забывали о них мгновенно.
Девушка глазела на меня так, как я хотел бы, чтобы она глазела на меня. То есть на Гарика Гагарина, а не на проклятого Николсона.
– А если с сосисками? – спросила она. – У нас сосиски хорошие, местные.
– Отлично, – сказал я. – А вы сами-то завтракали?
– А я сама не завтракаю вообще, – с готовностью сообщила официантка. – Я фигуру берегу. Потерять легко, а потом ищи как ветра в поле.
– Разумно, – согласился я, – очень разумно.
Хотя мог бы поклясться, что еще лет двадцать ей придется оставаться горной серной. А может быть, всю жизнь.
– Значит, две яичницы, сосиски… Гарнир будет?
– Ну разумеется… а вы где так научились по-русски говорить?
– Вы имеете в виду Николсона? – спросил я.
Она кивнула, уже готовая к горькому разочарованию.
– Я прошу вас, умоляю, – прошептал я, – никто не должен знать, что я родом из этих мест. Меня мать в сорок первом отсюда вывезла, на Украину, спасала. Вот я и попал в руки гестапо. Она вырастила меня в приюте, и еще мальчиком меня выкрали агенты ЦРУ…