Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - стр. 78

А. Ж. Ягодин давил… Все пожилые доценты уходили… Осталась одна Фурмер. Уж каких усилий ей это стоило – не знаю… А он уходил тяжело. Помню, было заседание кафедры и начали его «щипать» его же ученики. Может быть, не без «направляющих советов» Бескова. Но так тогда было на всех кафедрах… Пенсионеров выдавливали… Хотя энергия у него ещё была, голова светлая… И потом его вызывали и он работал по несколько месяцев в году…

Ю. Л. Да, по трудовой книжке это видно… Но, уходя с кафедры, он уходил «насовсем». Даже говорил Шмульян, когда она что-то его спрашивала по курсу автоматизации, что «я уже всё забыл»…

А. Ж. Но то, что он был ещё в силах, видно и по тому, что он продолжал работать на полставки в ЦНИИБе, у Марии Дмитриевны Бабушкиной… И работал плодотворно – я помню это ещё с тех времён, когда был у него аспирантом. И эта работа кроме интереса научного – и денег, разумеется! – давала ему возможность ездить в командировки на ЦБК в районе Хабаровска, навещать брата, родственников, некоторые из которых уже перебрались в Хабаровск. На моей памяти это было несколько раз. Помню, однажды зимой он рассказывал после приезда, что в Хабаровске, несмотря на мороз, люди ходят на хоккей с мячом. Было их тысяч 25… Видно, он и сам тогда сходил!

Ю. Л. А вот что ты можешь сказать о его попытке в 1933 году поступить в Менделеевку? Он пишет, что он приехал в Москву, но опоздал – приём документов был закончен.

А. Ж. Этого я не знал!.. А в 1934 году он приезжал через какого-то ОЗЕТовца – он пишет в приёмных документах, что связь с ним нужно держать через него, не помню его фамилии и дальнейшей судьбы, но я потом в какой-то литературе её встречал. Всё это странно… Я убеждён, что в 1933 году у ОЗЕТа была какая-то квота, но Жорж поступал в 1934 году по графе «Свободный приём» как рабочий…