Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - стр. 3
И далее идёт перечисление евреев в Большом театре, в Ленинградской консерватории, в Московской филармонии, в отделах литературы и искусства редакций газет «Правда», «Известия», «Вечерняя Москва», «Литература и искусство» и в издательстве «Музгиз».
Комментируя этот документ, историк Г. В. Костырченко, обнаруживший его в архиве[9], сказал[10], что подготовил его руководитель этого Управления Георгий Александров.[11] Он и обозначил руководству страны и партии эту проблему. Но, по мнению Г. В. Костырченко, сам Сталин этот «чиновный энтузиазм» со стороны бюрократического слоя, приближенного к высшему эшелону власти, тогда не поддержал. Причина – резкая реакция авторитетной интеллигенции и еврейского и русского происхождения, болезненно воспринявшей эту инициативу.
Это была реакция не на начало какого-то нового курса, а на самодеятельность отдельных чиновников. Хотя нагнеталось это с самого верха, в том числе и самим Сталиным, но он держал этот процесс под контролем и умело дозировал его. Всё делалось негласно,[12] и те чиновники, которые «забегали вперёд», получали по рукам, «а иногда и по голове». Решал все Сталин. Пока шла война, пока были дружеские отношения с союзниками, ему было невыгодно, чтобы американские еврейские общины как-то реагировали на такие инициативы.
Характерным примером тогдашней ситуации с проявлением и оценкой антисемитизма является инцидент с композитором Б. Мокроусовым в ресторане Союза композиторов в сентябре 1944 г.
Его суть так излагалась в заявлении в Секретариат Союза композиторов, которое подписали «Композитор-орденоносец Лев ШВАРЦ, Композитор В. КРУЧИНИН, Композитор М. БЛАНТЕР, Лауреат Сталинской премии, профессор М[осковской] г[осударственной] к[онсерватории] Н. ИВАНОВ-РАДКЕВИЧ»:
«В понедельник вечером 18 сентября 1944 года мы оказались свидетелями возмутительной выходки Б. Мокроусова, позволившего себе в нашем присутствии и в присутствии ряда товарищей развить теорию о “России для русских”. Среди прочего запомнились выражения: “довольно жидовского царства”, “грузинский оргкомитет”, “бей жидов, спасай Россию” и т. п. Хотя хулиган был в нетрезвом виде, однако отчет в своих словах он себе отдавал…»[13]
Ирония судьбы проявилась в том, что заявление рассматривал Первый секретарь Московского обкома ВКП(б) А. С. Щербаков, адресат приведённой выше антисемитской «Докладной записки» Г. Ф. Александрова. И его резолюция (обязательная для исполнения начальником Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александровым ☺!) звучала так:
«Александрову. Надо проследить, чтобы антисемита Мокроусова строго наказали».