Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - стр. 18
.[72]
Читая такое, Жорж понимал, что «в очередях за керосином» наверняка стояла и его Мила, а в «Колхозе имени XVIII партсъезда» живут, согласно нынешней советской идеологической классификации, «безродные космополиты» – его отец, мать и старший брат. И у него невольно закрадывались опасения по поводу внезапного вызова и возможной его связи с судьбами и жены, и стариков-родителей, и старшего брата.
«Масла в огонь» подливали и впечатления от только что вышедшего на американские экраны фильма «The Iron Curtain»,[73] снятого по мотивам воспоминаний С. Гузенко о причинах своего бегства.
Гузенко в то время был самой яркой фигурой «атомного шпионажа» Советского Союза в глазах американской общественности. Конечно же, Жорж видел этот фильм. Но если «простой зритель», прежде всего, следил за перипетиями детективного сюжета, Жорж, которому «кухня» работы атомного разведчика была досконально известна из собственного опыта и потому «киношные страсти» вызывали только снисходительную «внутреннюю улыбку» (никому, впрочем, не видную ☺), гораздо внимательнее приглядывался к «второстепенным деталям» сюжета, оставшимся от статьи С. Гузенко[74] после работы официального автора сценария Милтона Кримса.
Гузенко был «свой, грушник», приехал в Канаду в 1943 году, был шифровальщиком и потому знал о реалиях тогдашней (в 1945 г.) «грушной жизни» в СССР очень хорошо. И Жорж пытался выловить зёрна «эмоциональной истины» из клюквенного киселя сценария Кримса (Рациональную информацию он извлёк из оригинальной публикации Гузенко).
Его внимание могли привлечь явно печальная история майора Семёна Кулина, к сожалению, исковерканная сценаристом до карикатуры («Кулин вспоминает о своем отце-революционере, который выживает за счет конформизма»[75]), отношение жён Кулина и Гузенко к работе мужей, шантаж судьбой родственников самого Гузенко при попытке «группы захвата» вернуть его в посольство в первый день после бегства, арест в СССР всех героев фильма, вернувшихся в СССР после успеха побега Гузенко.
Конечно, всё это было только эмоциональным сырьём, но, всё-таки, давало пищу для размышлений о последствиях возвращения в СССР.
К тому же, Жорж вряд ли знал что-то определённое о масштабах националистических фобий и опыте этнических репрессий в СССР во время войны. Официальная американская пропаганда поддерживала пропаганду своего советского союзника:
«…в Америке, я слышал поразительную глупость – которой верили даже интеллигентные американцы – что в России, якобы, была «пятая колонна», и потому-то кровавые чистки мудро искореняли всех «изменников». Я читал этот очевидный абсурд в странной, полуграмотной книге бывшего посланника Джозефа Дэвиса, в легкомысленных писаниях других, которые считались экспертами в этом вопросе, несмотря на глубокое невежество в отношении природы сталинского режима и сталинской политики