Ветви на воде - стр. 22
По пути домой я зашел в ветлечебницу, поговорил с секретаршей. Она сказала, что доктор Келли, ветеринар, за десять долларов осмотрит Скелета, но за лекарства нужно будет заплатить отдельную сумму. Еще она сказала, что общество защиты животных оплатит прививки и кастрацию, если я сам не в состоянии. Это тоже была своего рода милостыня, но я решил, что могу ее принять, потому что она не для меня, а для Скелета. Я не был уверен, что хочу его кастрировать, но секретарша сказала, что, если я не соглашусь, общество защиты животных не станет платить за прививки. Дома я извинился перед Скелетом, хотя представления о том, что его ждет, он имел не больше, чем ветки, плывущие по реке.
В следующие несколько дней я умудрился скопить необходимые десять долларов. Мне пришлось оставить Скелета на ночь в клинике из-за операции, которую врач с учетом его состояния чуть не отказался делать. Секретарша сказала, что за лекарство я могу заплатить на следующий день. Я вновь как следует поработал на Хэнка и внес недостающую сумму, а Скелету надели на шею пластиковый конус, чтобы он не лизал швы. Я еще раз перед ним извинился.
Врач велел кормить Скелета дважды в день, пока он не поправится и не окрепнет. На следующий день мы с Хэнком начали красить автобус. Я понял, что вскоре поток денег прекратится, и стал размышлять, чем дальше буду платить за собачью еду.
К тому времени как мы закончили с автобусом, я скопил больше двадцати долларов. Как мне и говорили, собаки дорого обходятся, особенно истощенные.
Как ни странно, когда пришла пора прощаться, больше всего меня расстроила не потеря источника дохода, а само расставание с Хэнком. Мы любовались проделанной работой, и я спросил:
– А на завтра у вас совсем-совсем ничего для меня нет? – Слова чуть не застряли у меня в горле.
– Пока нет, – легко ответил Хэнк, как будто мой вопрос был совсем незначителен. – Ты же кое-что скопил, верно?
– Да, но… – Я уставился в землю.
– Но что? – спросил Хэнк. Я был не в силах продолжать. Я боялся сказать что-нибудь еще и расплакаться, и стыд прожигал меня до желудка. И все же сказал, молясь про себя, чтобы сдержать слезы:
– Меня волнуют не деньги.
– Не деньги? – судя по тону Хэнка, он не понимал, в чем дело. – А что же тогда?
– Я…ну, мне нравится с вами общаться. Вы ко мне лучше относитесь, чем мои предки.
Я почувствовал, как его взгляд согревает мои плечи, усиливая солнечное тепло. Немного помолчав, он сказал:
– Что? Думаешь, я не буду ждать тебя на чашечку кофе по утрам?
Я посмотрел на него и широко улыбнулся, радуясь, что он смог понять все, чего я по малолетству не сумел выразить. Но эти утренние чашечки кофе и стали началом больших неприятностей.