Вьетнам. Отравленные джунгли - стр. 14
– Оставьте вьетнамцев, пусть дежурят. Связь с базой – обязательна. В пять часов утра вы должны быть на посту. Ожидаются новые налеты. Сколько ЗУР у тебя осталось? Впрочем, не отвечай, подвезут еще, получите полный боекомплект.
– Тяжело сегодня нашим пришлось, Николай Ефремович? Потери в группе есть?
– Бог миловал… – Коняев смущенно кашлянул и пояснил: – Пара осколочных ранений у рядовых, два комплекса под Хайфоном – в металлолом, но народ успел рассыпаться, прежде чем летчики дали залп. Американцы точно сбесились – чувствуют, что война проиграна, и хотят обратить парижские переговоры в свою пользу, чтобы не выглядеть посмешищем в глазах всего мира. Будут наносить максимальный урон. В Ханое и в промышленной зоне Фухао сильные разрушения, уничтожены казармы, склады – дай бог, не последние. Окраины Хайфона, где военные объекты, с землей сровняли. Горят нефтехранилища, разрушили базу торпедных катеров в Хью. Ударили, сволочи, по аэродромам нашей истребительной авиации – вот «МиГи» сегодня практически и не летают…
– Надолго мы здесь, Николай Ефремович?
– А это ты у штатовцев спроси. Им точно известно. Как наиграются, так и поедем. У них склады с авиабомбами по всей Юго-Восточной Азии – надо же истратить это благолепие… В общем, отдавай распоряжение, и спать со своими орлами. Срочников оставь здесь – не баре, в гамаках поспят… под дождиком… Ну, бывай, майор, нам еще с Аверченко в Ханой выгребать по распутице…
Дождь в последующие полчаса разгулялся на славу, превратился в настоящий тропический ливень. Земля под ногами раскисла, дождевики не спасали. Ветер отсутствовал, жара не сходила, и все же дышалось легче. Офицеры загрузились в старенький автобус «ГАЗ‐651», приписанный к подразделению. Водитель, сержант Калинин, – рослый, поджарый, отпустивший усы с попустительства начальства, зевал за рулем. Служба – не бей лежачего, знай, верти баранку да опахалом махай. Говорить в салоне было невозможно – дождь стучал по крыше со всей страстью. Последним прибежал Газарян – вспомнил, что забыл на радостях свою непромокаемую сумку, пришлось вернуться. Офицеры меланхолично смотрели сквозь дождевые разводы на стеклах, как он бежит к автобусу, разбрызгивая грязь.
– Во как несется, – усмехнулся Давыдов, – словно колбу с холерой разбил.
– Я здесь, можно ехать! – проорал Армен, влетая в автобус.
– Калинин, кого ждем? – рявкнул Андрей. – Главный пассажир прибыл, можно ехать!
Водитель газовал, колеса расшвыривали грязь. Андрей сплющил нос о стекло, провожал глазами стартовые позиции, которые дождь превратил в месиво. Проплыла замаскированная ТЗМ, пусковая установка с нацеленной ввысь ракетой. Вьетнамские товарищи постарались – обмотали ее брезентом, забросали пальмовыми листьями, и все же очертания смертоносной игрушки проявлялись сквозь стену дождя. Мелькнула фигура часового на КПП. Боец был закутан в непромокаемый плащ и напоминал привидение из дождя. Лагерь в километре от позиции сооружали на скорую руку. Вьетнамцы вырубили поляну, сложили из бамбука несколько шалашей, накрыв их пальмовыми листьями, а на тропах вокруг лагеря поставили ловушки – свое любимое развлечение. На вопрос, рассчитаны ли эти ловушки только на янки и их пособников, вьетнамцы традиционно пожимали плечами, а переводчики растолковывали: ведь русским друзьям ничто не мешает ходить по тропам, верно?