Ветер Надежды - стр. 1
Глава первая
– Фью-и-и-и!
Протяжный и дерзкий, истинно молодецкий свист поднимает в раскалённое небо целую стаю перепуганных воробьёв.
Устроенный свистуном переполох затронул не только эту пернатую мелочь, но и птиц крупнее обличием. Вроде тучных сизокрылых голубей. Те тоже отъелись без особого для себя труда, на остатках от рациона немалого лошадей.
Ведь перепадает им всего, что угодно на вольные харчи – завтрак, обед и ужин в досталь. Фуража в основном. А также содержимого конских «яблок», остающихся недолгим образом там, где прогулялись эти хозяева здешней жизни.
Не считая всего остального меню, что позволяет столь выгодное соседство. И не только от, содержащихся в здешней конюшне, животных. Но и от тех скакунов, кого привозят сюда из разных мест для участия в конских состязаниях.
И вот, от чего-то, теперь пришла им пора поволноваться.
Поднялшись дружной стаей в высокое бездонное, совершенно чистое от облаков небо. И выполняли свой перепуганный полёт на самой жаре вместе с другим представителям пернатых, которым тоже не позволил, не весть, откуда появившийся, незнакомый заезжий забияка спокойно оставаться в зной на их прежних насиженных местах.
Тех самых, что ловко были устроены птицами по всем массивным металлическим конструкциям конноспортивного комплекса, а не только под стрехой перекрытия сооружения, предназначенного для укрытия многочисленных зрителей ипподрома, как от ненастной погоды или же наоборот – излишне ясной и солнечной.
Вот как сейчас.
Когда нет ни одной живой душе надёжного спасения от пронизывающих всё на свете и бдезжалостно обжигающих лучей раскаленного солнца.
Сам свистун – седоголовый и бородатый курчавый старик лишь довольно улыбнулся устроенному им же самим птичьему переполоху.
Хотя, вроде бы и не пристало так шалить взрослому человеку, да что поделать, коли душу переполняет до самых краёв не то что заливистый хулиганский свист, но и кое-что большее.
– Хорошее настроение не скроешь, коли оно само просится наружу! – давным-давно подметил к своей нынешней пенсионной старости заслуженный коневод Кузьма Крылов. – Потому и не зачем его в душе сдерживать!
К тому же сегодня и самых веских, неоспоримых никем поводов для положительных эмоций имеется у него – хоть отбавляй.
В том числе от победы в предыдущем скаковом заезде, заставившей изрядно поволноваться у финишной черты, до приятной, хотя и достаточно продолжительной в бюрократическом плане, процедуры оформления призов.
Но тут уже ничего не поделать.
Ведь именно ради точного заполнения немалого количества заявлений, пояснительных бумаг и ведомостей в бухгалтерии ипподрома, только что пришлось ему еще и немало походить. Поволноваться.
И даже кое-кого брать «на горло» со своей таёжной предгорной простотой, утрясая дополнительно возникшие «бумажные» формальности.
И всё по июльской несусветной жаре!
Пока здесь – в тылу спортивного сооружения, под высокими зрительскими трибунами вдруг не появился и у него отличный шанс прийти в себя. Когда «прямо из солнечного крематория» зашёл в здешнюю живительную прохладу великолепной тени.
– Вот бы, царица моя мохноногая, так в холодке и всю оставшуюся жизнь мне кантоваться! – даже в присказке, не обошёлся Крылов без своих любимых лошадей. – Да разве добиться такого счастья…
Тем более что случилось это далековато от своей осёдлости, пусть и не в родных таёжных краях.
Но, как тут же мысленно оправдал сам себя Кузьма Андреевич:
– И всё же, вовсе не на посторонней какой-то там территории, а прямо-таки исконно нашенской!
Имелся им в виду роскошный областной ипподром, окружённый сегодня, в разгар лета, с самого утра, будто осязаемым всё ещё даже ближе к вечеру, маревом густого раскалённого воздуха.
Безжалостным зноем, доставившим немало проблем с защитой от зноя всем без исключения, собравшимся в свой выходной на призовые скачки.
Но и в самую отчаянную, казавшуюся непобедимой, жару нашлось, однако, где укрыться всему живому от палящего природного крематория. Спасение нашлось здесь – в затенённой сейчас, обратной стороне массивных зрительских трибун.