Ветана. Дар жизни - стр. 18

Говорят, злоба, зависть, ненависть искажают черты лица. Это верно. Но тревога, боль и надежда тоже с этим неплохо справляются. Женщин – две, а выражение лиц совершенно одинаковое. И нотки в голосе – тоже. И мои заверения, кстати говоря.

Выпихиваю и вторую, пью горячий травяной отвар с медом, съедаю полбанки варенья (стараниями благодарных пациентов вкусности у меня не переводятся) – и жду ночи. Говорят, что стихийникам легче всего в контакте с их стихией. Огневикам – возле пламени, водникам – у моря, некромантам легче ночью, а мне должно быть днем, но это неправда. Легче всего обращаться к своей магии тогда, когда никто не мешает.

Например, вскоре после полуночи.

Расслабься, почувствуй, как течет сквозь тебя сила, ощути свое сродство с этим миром. Мир велик, мир любит нас и охотно поделится с тобой своими искрами. Тебе с лихвой хватит, чтобы эти двое выздоровели.

Я знаю, я могла бы сделать так, чтобы назавтра они оба бегали, но это… не совсем хорошо. Когда лечишь быстро, не всегда получается идеально. Время нужно, чтобы кости и связки окрепли, да и подозрения на себя навлекать нельзя.

Так что я никуда не тороплюсь, по капле впитывая силу из окружающего мира.

Еще одна побочная сторона магии жизни – я буду проводить силу через себя. Если лечить быстро, надо будет черпать и отдавать полной горстью. Как бы не выгореть при таких условиях. Не хочу. Страшно.

Что я еще-то умею, кроме как лечить?

Пальцы медленно начинают светиться. Шторы задернуты, ставни закрыты, никто ничего не увидит. И уж тем более не увидит, как я склоняюсь над Мэтом Шаронером. Руки ложатся мужчине на шею, словно я хочу придушить его. Не хочу, вовсе нет. Просто лучше всего класть пальцы на пораженное место.

Где тут что?

Есть!

Ящик, видимо, ударил на излете, но силы хватило, чтобы отростки у нескольких позвонков хрупнули и попросту сломались. Синева разливается по всей спине. Отеки есть, несколько ребер сломано, чудом ни одно из них не проникло в легкое, кровотечений нет. Для меня сейчас вся пострадавшая область горит тревожным алым цветом с вкраплениями черного – там, где запеклись сгустки крови, отмерли ткани.

Осколки? Повезло, переломы чистые. Были бы осколки, было бы намного хуже.

Вся моя сила устремляется в позвонки. Вот так, медленно, осторожно… Тут важно не только исправить костную ткань, но и снять отеки, выгнать лишнюю жидкость и кровь из тканей, проследить спинной мозг, чтобы он не был поврежден. Это самая сложная и тонкая работа. И сил она выпивает столько, что я едва стою на ногах. Но на остатке упрямства проверяю второго больного.