Ветана. Дар смерти - стр. 15
Музыка всегда звучала во время долгих и утомительных операций, хотя выбор, что именно слушать, зачастую вызывал бурные споры у персонала. Но сегодня все были единодушны, когда голос весело запел о солнце, что наконец взошло после долгой зимы. Поймав удивлённый взгляд наставника, Рене подмигнула и взяла в руки скальпель. Чарльз Хэмилтон души не чаял в музыке Битлз, а она уважала профессора и прямо сейчас столь своеобразно говорила ему «спасибо». Рене благодарила его за возможность, за знания, за их прекрасную дружбу. Наконец, за поддержку.
За четыре часа песни сменились несколько раз, а потом вовсе зашли на второй круг, но Рене их не слушала. Она была слишком сосредоточена на кропотливой работе, которую впервые делала сама от начала и до конца. Ей было уже всё равно, сколько людей следили за ней из смотровой, фотографировали, обсуждали, были ли там люди из Монреаля… Рене не думала об этом. Вместо этого, она открывала доступ, иссекала рубцы и в два стежка ловко сшивала нервные окончания. Рене танцевала инструментами на крошечном пятачке чужой ладони и улыбалась всё шире, покуда мешанина травмированных костей и тканей складывалась в заложенный природой строгий порядок.
Это было умопомрачительно сложно. Наверное, лет через пять, когда таких операций в её практике будет несколько сотен, она будет спокойна. Сможет шутить, вести праздные разговоры с коллегами. Но сейчас Рене боялась даже вздохнуть, когда отдавала короткие команды и парой стежков сверхтонкой иглой соединяла рваные куски нервов. От напряжения сводило пальцы, от бинокулярных линз слезились глаза, и когда она всё же собралась было просить о помощи, перед ней оказалась чья-то рука в измазанной кровью перчатке.
– Всё закончилось. Ты справилась, – раздался голос Чарльза Хэмилтона, и Рене встрепенулась. Она будто вынырнула из толщи воды и ошарашенно хватала через маску стерильный фильтрованный воздух операционной, вглядываясь в идеально проложенные нервные переплетения. – Считай инструменты, дальше я зашью сам. Отдохни.
Всё ещё не совсем понимая, что происходит, Рене завязала последний узел, обрезала шовную нить и отдала зажимы операционной сестре. Словно издалека, она смотрела, как обыденно, почти не задумываясь, закрывал рану Хэмилтон и попутно объяснял азы подавшимся вперёд студентам. Его движения были чёткими настолько, что не отклонялись от выверенной годами траектории даже на миллиметр. И когда он закончил, сделал шаг назад, вопросительно взглянув на замершую Рене.
– Пациент стабилен. Операция закончена, – проговорила она сипло, а в следующий момент комната наполнилась аплодисментами.