Весы Лингамены - стр. 32

– Ты это называешь фактами? – уныло проговорил Штольм. – Таких историй записано превеликое множество, а что там на самом деле было – кто знает…

– Но самое-то главное, – оживился тут и Гелугвий, – наш-то «атлант» в воздухе не растворился; и, наверное, вовсе не собирается исчезать.

– В любом случае – перед нами феномен, – сказал я.

– Давайте же немного глубже копнём, – предложил Гелугвий и что-то набрал на клавиатуре. Экраны кристалловизоров заполнились схемами и значками.

– Как видите, – прокомментировал оператор происходящее, – у этого голубка явно есть серьезная причина для таких действий. Он не принадлежит ни к каким религиозным сектам, не состоит ни в одном тайном братстве. И сам согласился на считывание данных из памяти. И даже больше – он сам и предложил нам прочитать себя.

– Как это? Ты что, с ним говорил? – не понял Штольц.

– С ним «говорили» кристалловизоры. Он же знал, что мимо не пройдёшь.

– Точно! Что-то я совсем забыл некоторые замечательные свойства этих приборов, – кисло улыбнулся Штольм. – Давно не приходилось пользоваться, знаете ли.

– Так у него и мотивация присутствует, – сказал я, глядя на экраны. – Правда, сложно разобраться в этой мешанине чувств и желаний. Эмоциональная расцветка неустойчива и прыгает туда-сюда.

– Но Наланде-то он прямо объявил цель своего визита, – Дарима, которой вечно не сиделось, встала и обошла вокруг стола. – И фон при этих словах был зелёный, то есть – правдивый.

– Мы ещё продолжим изучение Ящера, – сказал я. – Но давайте узнаем, о чём Кхарну говорил с Наландой. Ведь это второй выпавший кусок загадочной мозаики.

Экраны показали темноволосого, хорошо сложенного юношу с волевыми чертами лица. Выделялись заострённые скулы, в уверенном взгляде сквозила убеждённость. Мальчик подошёл к Наланде, сидящей на крыльце дома.

– Мама, я хочу рассказать тебе об очень важном событии! – начал он решительно. – У меня вчера был один разговор…

– У меня уже сегодня был подобный разговор, – натянуто улыбнулась Наланда сыну. – Наверно, ты об этом?

По какой-то невидимой глазу связующей ниточке, протянутой между матерью и сыном, Кхарну почувствовал, что мать не одобряет действий того, с кем он говорил, и выплеснул свои чувства наружу:

– Да! – вскричал юноша. – Он рассказал мне то, что ты не могла или не имела права открыть мне. Я хочу изменить мир! Или хотя бы найти себя там, на «большой земле». Хочу быть полезным, а не оставаться всю жизнь секундной стрелкой в гигантских часах кармического циферблата Сансары.

– Ой, какие громкие выражения! – вымученно улыбнулась Наланда. Ей моментально вспомнились собственные подобные взлёты пятидесятилетней давности. А, может, уже и шестидесятилетней. – Послушай, сынок…