Размер шрифта

Весна страстей наших. Книга 1. Детство Понтия Пилата. Лестница Венеры - стр. 1

Издается по лицензии ООО «МИО-БУКС».

Вместо предисловия

О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
И встречаю тебя у порога —
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах…
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель – я знаю —
Все равно: принимаю тебя!
А. Блок

Вспомнив эти строки Александра Блока, я подумал: стоит ли писать предисловие? Ведь ярче, точнее и шире не скажешь!

Однако все же решил вас предуведомить:

В книгах цикла «Весна страстей наших» вам предлагаются четыре романа. Но они – словно один роман. И роман в известном смысле без конца. И в высшем смысле – бесконечный! И в центре его один и тот же человек, который, с одной стороны, всем до боли знаком, а с другой – почти ничего о нем достоверного не известно. Понтий Пилат ему имя.

А вокруг этого мирового имени – другие всемирно известные имена и фигуры, Пилатовы современники: философ и драматург Сенека, прославленный римский поэт Овидий и другие замечательные римские стихотворцы: Вергилий, Гораций, Тибулл, Проперций. И Август – один из величайших земных правителей. И мрачные его последователи: император Тиберий, а также Луций Элий Сеян, своего рода родоначальник европейского политического сыска и ненасытных репрессий.

Со всеми ними вы сможете поближе познакомиться, если заглянете в это мое сочинение.

А также окунетесь в жизнь Древнего Рима, Рима Великого, Первого и Последнего.

Эдуард Успенский, прочтя один из этих романов, заметил: «Мне кажется, что вы там жили».

Я, дорогие мои читатели, до сих пор Там живу: в Вечной Весне и в бесконечных страстях наших, которые каждую весну вспыхивают и жизнь нашу питают.

Мы все там живем, те, кому дано жить разнолико и разнообразно. Те, кто не утратили свое детство, Весну Жизни.

Всегда Ваш,

Юрий Вяземский

Детство Понтия Пилата

Роман-автобиография

Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных —
лишь согласное гуденье насекомых.
Иосиф Бродский

I. Duae Luciae

Глава 1

Третий лишний

I. Я плохо спал этой весенней ночью. Я часто просыпался и два раза, помню, вставал с ложа, чтобы попить воды, хотя обычно никогда не испытываю жажды по ночам. Поэтому когда я встал в третий раз, я и не думал, что сплю: я лишь удивился, когда, откинув полог, оказался не в спальном помещении, а в тесном и полутемном атриуме, возле имплувия, напротив очага. Точнее, между мной и очагом был имплувий с дождевой водой, и я был по одну сторону, а очаг – по другую.

Было, повторяю, довольно темно. Но, всматриваясь в окружающую обстановку, я довольно быстро понял, что нахожусь в том самом доме, в котором я родился, на севере Испании, в Леоне. И вот слева от меня дверь, которая вела в комнату моего отца (единственное помещение с дверью), а напротив, за бассейном с водой, – очаг и ниша в стене, в которой висели восковые маски моих предков.

Но когда затем я посмотрел направо, то увидел колонну возле имплувия и удивился, потому что колонн в нашем леонском доме не было.

И тут вдруг больше стало света, и я увидел, что прежний очаг исчез, а вместо него явилось полукруглое сооружение, похожее на алтарь, со впадиной для разведения огня наверху и с отверстием внизу, через которое вытекают возлияния, а также кровь приносимых жертв. И ниша с восковыми масками исчезла, а вместо нее стоит дубовый резной шкаф, в котором эти маски хранились у нас в Кордубе. «Ну точно, – подумал я, – в Кордубе у нас и колонны были, и домашний алтарь был сооружен, и предков переселили в шкаф, а под каждой восковой маской была сделана торжественная надпись. Значит, я уже не в Леоне, а в Кордубе».

Страница 1

На следующую страницу