Весна - стр. 12
Аня не смогла отвести глаз.
Что-то помешало ей. Как будто было страшно остаться под его пристальным вниманием, а самой – не видеть. Глупость. Ане захотелось спрятаться, убежать. Что это такое? Просто отвести глаза.
Она была не способна сделать это.
Отвернуться? Гипсом залило шею. Закрыться рукой? Сомкнуть веки? Это же глупо. Она просто придумала это себе. Она просто придумала.
Он приковал её взгляд. Не произнося при этом ни слова. А она уже не пыталась оторваться от его глаз, – к своему удивлению – тянулась к огромным, чёрным зрачкам. Тянулась к ним, как к магниту. Втягивалась в их сердцевину.
Темнота и снег закачались по бокам. Его лицо непомерно выросло и приблизилось к Ане. Бездонные чёрные бездны. Аня могла бы потрогать их рукой. Той, что неловко пыталась закрыться.
Она падала вперёд. Уносилась к его глазам. Растворялась в них. Исчезала.
– Эй, тебе чего надо, приятель?
Гул проспекта, игра ветерка, дома, фонари, внезапная тишина, темнота, воздух, снег, всё возвращалось к Ане со словами Макса. Мир вокруг был полон звуков, прикосновений и красок, которые с необычайной ясностью открылись ей. Макс! Помоги мне, Макс! У него много лиц. Много лиц. Много лиц, Макс.
Но все они сливались в одно, росли и опять приближались к Ане. И она летела навстречу. Её не было больше.
– Я к тебе обращаюсь! Ты что, не слышишь?
Вдох. Он был так нужен ей. Это счастье свободно дышать и не знать боли. Но Анины лёгкие не смогли разойтись до предела, их давило тисками. Его лицо было далеко и рядом, оно было единым и в нём было множество иных. Он пил, жадно впитывал в себя Аню, как тонкая бумага впитывает каплю молока. Аня забывала обо всём.
– Ты слышишь меня или нет?
Макс хотел встать между ними. Разорвать линию взглядов. Не смог. Аня знала, не сможет. Его голос был нервным. Он ей помешал. Помешал? Чему? Что происходит? Макс должен помочь. Помочь ей.
Эти глаза знали так много. Эти лица пережили столь разное. Понимала Аня, летя им навстречу.
Неужели Макс будет драться?
Что ему оставалось? Что происходит, он не понимал, но видел, как это неприятно Ане. Она дрожала, пыталась прикрыться рукой. Вдобавок, этот клоун в чёрном, невесть откуда взявшийся, невесть чего добивавшийся, вёл себя так, словно не видел, не слышал Макса. Словно, вообще, не догадывался о его присутствии, и Максу тут быть не полагалось. Это доводило до бешенства.
Но Макс всегда умел заставить слушать себя. Горе ему, если он оставлял единственный способ.
Лицо Макса покрыли мелкие красные точки. В мгновение ока они разрослись, и он стал пунцовым.