Весна для репортера - стр. 19
Ларисе я позвонил сразу после того, как вышел из метро «Чистые пруды». Находя в «контактах» ее имя, неизменно гадаю, где застанет ее мой звонок. На кухне, в обществе мамы за милой семейной болтовней? За чтением модных журналов? Или в постели перед телевизором? Или в парикмахерской, колдующей над прической очередного клиента? Или в магазине, разглядывающей срок годности так любимых ею молочных продуктов?
– Привет, милая.
– Привет, дорогой. А мы только что говорили о тебе с мамой. – В ее интонации мне почудилось что-то карикатурное.
– К чему-то пришли?
– Что ты должен в скором времени начать вести эфиры. Ты такой умный, красивый.
– Это она так решила? Или вы вместе?
– Не заводись. Я знаю, как ты относишься к этому. Капризничаешь. Но, по-моему, тебе надо кое-что пересмотреть. Надо двигаться вверх. Такая сейчас жизнь!
Боже! Какая банальность. Но иногда за эти банальности я так люблю ее.
– Уже пересмотрел. Вернее, пересмотрели за меня.
– В каком смысле?
– В таком, что с завтрашнего дня я буду вести новостную программу.
– Правда? Супер! Как круто! Я поздравляю тебя. – Она, как я и ожидал, возликовала.
– Особо пока не с чем.
– Когда тебя смотреть? – Она словно не услышала мою реплику. Ну да и бог с ней.
– Сообщу. Слушай, мне по работе на одну презентацию надо завтра вечером. Пойдешь со мной?
– А что за тусовка?
– Евгений Примусов представляет книгу своих воспоминаний.
– Примусов? Это старенький такой? А… Вспомнила. Солидный человек. У него еще мешки огромные под глазами.
– Да. Это он.
– Фуршет будет?
– Думаю, да.
– С тобой хоть на край света.
В конце разговора я сказал ей, что сегодня ночую дома, и она, судя по спокойной реакции, не очень огорчилась. О командировке в Киев я решил пока умолчать.
Вокруг памятника Грибоедову толпились какие-то сомнительные личности, и я поневоле ускорил шаг. На лавочке грязноволосый пацан фальшиво распевал под гитару песню Макарова «Мы охотники за удачей». Вскоре с бульвара я свернул в переулок. Из домов уютно проливался свет. Я поднял голову и увидел, что в нашей квартире горят все окна.
Правильно, что я не поехал к Ларисе.
За ужином отец выглядел взволнованным и счастливым. Стало понятно, почему он так зазывал меня домой. То, что мать якобы все чаще спрашивает обо мне, было очевидной натяжкой. Сегодня он участвовал в совещании у президента по вопросам безопасности. Его предложения об изменении внешнеполитического курса восприняли очень хорошо, и не исключено, что многое из высказанного им войдет в новую международную доктрину России, которую обнародуют в самое ближайшее время. Мать никак не комментировала эту новость, зато бабушка все время одобрительно кивала, хотя я не побьюсь об заклад, что толком разбиралась в том, о чем он говорит. Видимо, сам факт, что ее зять был у президента, поражал ее воображение и примирял с действительностью. Я вглядывался в лицо матери и с огорчением подмечал, что она стала заметно сдавать. Ее все сложнее чем-то увлечь, на лице ее все чаще появлялось бесстрастное выражение. Вот и сейчас она, как только мы закончили ужин, удалилась в спальню. Папа с тревогой посмотрел ей вслед.