Весна безумия - стр. 34
– Можно я окошко приоткрою? – подала я голос.
– Погоди, я сам, – встал Артём. – Они заедают, рассохлись.
На окнах были деревянные рамы с маленькими форточками, которые, видимо, никогда не открывались, потому что створка поддалась не сразу.
Артём сделал нам чай и по бутерброду с сыром, достал печенье и шоколадку. В гостеприимстве ему не откажешь, хоть он и производил впечатление затворника. А под любопытным расспросом Инги кратко поведал свою историю.
Его мама была спелеологом, часто ездила в экспедиции и всегда присылала ему оттуда письма. Писать старалась постоянно, рассказывая в подробностях, где они были, что случалось с ними. Присылала всегда карты и маршруты, иногда фотографии. Письма сыну для неё были вроде дневника. Артём приходил в восторг от её приключений. И когда ему было девять, она поехала в очередную экспедицию на Алтай. Рассказывала об удивительной находке, похоже, в недрах горы они обнаружили то ли сокровищницу, то ли храм.
Письма приходили обычно сразу пачками, и в последний раз мать прислала Артёму посылку. В ней была эта пирамидка, и мать очень просила сохранить и никому не рассказывать про эту вещь, даже бабушке. Написала, что эта штука нужна будет для исследований.
А потом при очередном спуске в пещеры их экспедицию завалило. Из восьми человек выжил лишь один. Это было аж пятнадцать лет назад. И выживший узнал про Артёма, про письма от матери. Он уже приезжал однажды давно к бабушке Артёма, но та ничего не знала. А недавно этот человек случайно прознал про посылку и заявился к Артёму, требовал отдать письма и найти пирамидку. Сейчас вернулся снова. Артём специально спрятал вещицу на крыше, надеялся, что они пороются в доме и уйдут, но они начали его бить и ломать пальцы.
– Хоть эта штука и память о маме, но жизнь дороже, – вздохнул он. Потом нахмурился и строго посмотрел на Ингу. – Этот Равиль – опасный человек. А у вас вообще мозгов нет, раз попёрлись на крышу.
А я слышала в рассказе Артёма тоску, он явно скучал по матери.
– Неужели никто не организовал спасательную операцию? – заинтересовалась я.
– Там невозможно было что-то сделать, слишком глубоко. Полгоры пришлось бы разобрать.
– Значит, никто больше не добрался до той сокровищницы?
– Получается так, – пожал плечами Артём.
– У тебя же есть карты, маршруты, ты был там? – спросила я.
– Карты есть, но я там не был.
– Но почему?
– Что мне это даст?! Маму этим не вернёшь.
Допив чай, мы с Ингой потопали в гимназию, но история Артёма не давала мне покоя. Как же так, почему он не отправился к месту гибели мамы? Возможно, нашёл бы там какое-никакое успокоение, ведь по нему видно, что он до сих пор горюет.