Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - стр. 92
– Думали, батюшка, как бы скорей до зимы управиться, – признался зодчий – давно уже ославянившийся ромей Акинфий. С белым, в отличие от обычно смуглых ромеев, лицом, мускулистый, подтянутый, он больше напоминал воина, нежели зодчего. Однако строитель был знатный. Вот только со стенами опростоволосился.
– Вообще же, князь, лучше строить из камня, – оглядывая городские холмы, советовал он. – Знатный здесь камень, крепкий, надежный, увесистый. Каменная крепость, она не то, что из дерева.
Хельги кивал, соглашаясь, и подсчитывал расходы в уме: подвоз камня, строительство, растворы, умельцы каменщики… дорого выходило. Из дерева-то крепостица куда как дешевле. Так и не договорились ведь. Вместе со старцами решили еще раз все тщательно обсчитать, а уж потом думать.
– Устал, аки пес, – пожаловался ярл Сельме.
Та, в длинном синем сарафане, заколотом золотыми фибулами, с волосами, уложенными на макушке в затейливый узор, улыбнулась, присела на скамью рядом. Сквозь небольшое оконце хмурилась уже светлая северная ночь, надоедливо зудел комар – Хельги прихлопнул его на шее, прикрыл ставней оконце. Обернулся к супруге, обнял, чувствуя под сарафаном молодое горячее тело, прошептал:
– По нраву ли подарок?
Сельма кивнула.
– Что надела?
– Надену, – шепнув, супруга исчезла за дверью. Ярл улыбнулся, довольный домашним уютом – смертью для настоящего викинга, чей дом – корабль-драккар, а ложе – холодные волны. Впрочем, Хельги давно уже поступал так, как хотел, лишь для вида учитывая обычаи, от которых нельзя было совсем отмахнуться – не поняли бы его люди. Приходилось сдерживаться….
– Ярл, – тихонько позвала вернувшаяся супруга… Сердоликовое ожерелье тускло поблескивало в желтом свете свечи. Кроме ожерелья, на Сельме ничего не было.
– Иди же сюда, о мой ярл, – опускаясь на ложе, женщина протянула руки.
– Иду, – шепотом ответил Хельги, на ходу стягивая тунику.
В эту же ночь входил с Варяжского моря в широкую Неву-реку черный, украшенный на мачте посеребренным навершьем кнорр, принадлежащий скирингссальскому купцу Ульфу Бондарсену. Корабль шел не в одиночестве – купец не любил рисковать и отправился в Альдегьюборг вместе с другими. Пусть даже и конкуренты – что с того? Хватает в прибрежных шхерах и данов, и фризов, и прочего разбойного люда, что явно не прочь ограбить более слабого. Ну а несколько кнорров плюс драккары – сила. Попробуй – тронь. Вот и не пробовали – себе дороже будет. Спокойно переваливались на волнах суда – шесть кнорров и три драккара – корабль Ульфа Бондарсена в числе прочих. На задней надстройке, накрывшись от волн и ветра рогожей, спал целый день странный молодой парень с бритой наголо головой. Днем спал, ночью бодрствовал. Действительно, странный. Нашлись было охотники задирать его, как проснется вечером, да не на того напали. В ответ на явное оскорбление парень с неожиданной прытью схватил весло и проломил череп обидчику, после чего замахнулся и на других, едва успокоили. Странного пассажира после этого случая предпочитали не трогать и вообще стали считать берсерком. Даже страдавший излишним любопытством купец Ульф перестал расспрашивать парня о цели пути. Ну, плывет себе и плывет в Альдегьюборг, видно – изгой, поди, убил какого-нибудь родича, да ему-то, Ульфу, какая разница? Серебром за путь заплатил, хоть и одет бедно, а уж где он то серебро взял – Ульфа никак не касается. Цыкнул купец на команду, да те и сами не трогали больше парня, во-первых – побаивались после того случая с мачтой, во-вторых, привыкли к его постоянной дневной спячке, ну и, в-третьих, он больше не казался им таким уж непонятным, ясно всем стало – раз берсерк, значит, преступник, натворил чего, вот и скрывается где подальше, Альдегьюборг для этого – самое подходящее место. Вот и сейчас, когда заметно стемнело – хоть и светло было, как всегда поздней весной в этих широтах, – парень-берсерк проснулся. Потянулся, зыркнул по сторонам черными вспыхнувшими глазами. Подошел к купцу: