Вещие сны Храпунцель - стр. 14
– Гран мерси, маман и папан, за чудесный завтрак. Вот. Едва не ушла без интеллигентного «спасибо» родителям. Прямо фотопопа назревала!
– Что это было? – оторопел Макс.
– Киса вчера сходила на пробный урок в институт хороших манер юных княгинь… – начала я.
И тут в комнату опять влетела Киса.
– Маман и папан, ауф… э… э… забыла! Слово забыла! Сегодня опять на занятия пойду. Меня приняли в пенсионерки! Княгиня берет только пять девочек. Маман и папан… ауф… ауф… Ну почему я забыла? Это жуткая фотопопа. Как прощаться интеллигентно? Ауф… вер…
– Ауфвидерзеен, – подсказал Вульф.
– Ой, точно, – обрадовалась малышка, – мерси, папан!
Когда Киса умчалась в прихожую, Макс стал давиться смехом.
– Немедленно прекрати, – зашипела я, – ребенок обидится.
– Папан в шоке, – простонал Вульф, – сейчас скончаюсь. Ваши реверансы выглядели восхитительно. Лампа, ты так интеллигентно-воспитанно шлепнулась на пол. Падение поразило меня своей грациозностью! Слушай, почему Кисуля говорит: «Мрак и туман»?
– Не знаю, – ответила я, – выясню сегодня вечером. Меня еще интересует, что такое фотопопа?
Макс рухнул головой в тарелку.
– Умираю! Воды! Институт хороших манер юных княгинь! Магазин «Товары для настоящих дворян». Ее приняли в пенсионерки. Сейчас скончаюсь.
– Мне и в голову не могло прийти, что Кисе там так понравится, – недоумевала я, – она изо всех сил старается применить на практике полученные на уроке знания. Ну, перепутала девочка слова «пансионерка» и «пенсионерка», ничего страшного.
– Попрошу Николашу проверить это учебное заведение и его владелицу, – пообещал Макс, – если там все чисто, то пусть Киса ходит, скоро ей надоест реверансы делать. Съездите в этот магазин, купите ей пару нужных габелей. Ненадолго сия история. Я пока ничего плохого в этом не вижу. Научится есть ножом и вилкой, уже хорошо. Короче, папан собрался в офис. А маман?
– Едет к академику Решеткину, отцу Сергея, – отрапортовала я.
Глава шестая
– Вы не похожи на детектива, – сказал Николай Викторович.
– А как, по-вашему, должна выглядеть женщина-сыщик? – спросила я.
– Никак, – вздохнул Решеткин, – некоторые профессии нужно оставить мужчинам.
– Если я не ошибаюсь, то первой женщиной, которой разрешили учиться на врача, стала в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году Надежда Суслова, – напомнила я, – до нее в эту профессию принимали только мужчин.
Николай Викторович поднял руки.
– Туше́[1]. Что привело вас ко мне? При беглом внешнем осмотре никаких неврологических проблем у вас я не заметил. Кто болен? Муж? Отец?
– Супруг здоров, папа давно умер, – ответила я, – мой визит связан с вашим сыном.