Весенняя коллекция детектива - стр. 49
Он был абсолютно и решительно мертв.
Все, что происходило дальше, запомнилось Олимпиаде, как игра в вопросы и ответы, в которую они играли в детстве с девчонками. Она плохо соображала, но отвечала – только потому, что так полагалось по правилам.
Добровольский прислонил ее к стене дома и легонько встряхнул:
– Как попасть на крышу? Олимпиада! С чердака можно? Или есть отдельный ход?
– Лестница на чердаке, – сказала Олимпиада Владимировна. Из-за его плеча она все стремилась посмотреть на Парамонова и как-то ему помочь, хотя Добровольский сказал, что это «бессмысленно». – С правой стороны. Там люк такой.
– Чердак запирается?
– Да.
– Ключи? У кого ключи?
– У Любы. Это соседка с первого этажа. Она у нас староста. Когда кто-то поднимается на крышу, чтобы снег сбросить или дырки залатать, ключи берут у Любы.
– Снег сбрасывают по очереди? Или как?
– По очереди.
– Чья сегодня очередь?
– Я не знаю, – она пожала плечами и опять попыталась выглянуть. – Снег – это дело мужчин. Женщины снег не сбрасывают. Зато мы сажаем маргаритки, как только растает в палисаднике.
Маргаритки! Добровольскому было наплевать на маргаритки!
– Давай, – сказал он и сунул ей в руку телефон. – Вызывай «Скорую» и полицию. Или нет. Пошли, я провожу тебя домой. Позвонишь из дома.
– Может, ему еще можно помочь, – простонала Олимпиада Владимировна жалобно. – Давай посмотрим.
– У него сломана шея, – сказал Добровольский. – Я не советую тебе смотреть.
Эта формулировка – «я не советую», – моментально вывела ее из себя.
Он не советует! Что он может понимать и почему она должна слушаться его советов?!
Вырвав рукав своей куртки из его руки – он придерживал ее, опасаясь, что упадет, – она побежала и наклонилась над Парамоновым в вечной позе женского сострадания и сочувствия.
Голова у него была как будто вывинчена из туловища – шея очень длинная и под неправильным углом. Одна рука откинута, а вторая придавлена телом, тоже как-то на редкость неестественно.
Ему уже никто не мог помочь, и это было совершенно очевидно, но Олимпиада, которая никогда не видела внезапную смерть так близко, все старалась что-то сделать, поэтому бестолково хлопотала над ним, пересаживалась с места на место, не в силах оторвать взгляд от тела.
Не смотри, повторяла она себе сквозь зубы, отвернись! Ну, идиотка! Ну?!
Потом Добровольский сказал:
– Все, хватит! – Подошел, поднял ее за локоть, повел и опять прислонил к стене. – Липа, – мягко произнес он через секунду. – Мне нужно на чердак. А ты вызови «Скорую» и полицию.
– Милицию.
– Да, милицию.
– На чердак нельзя. Ничего нельзя трогать до приезда милиции!