Весенняя коллекция детектива - стр. 39
Женя Чесноков подозревал, что ничего такого не бывает на самом деле, но был почему-то уверен, что с Жоржем Дансом все будет именно так, и никак не ожидал увидеть у главного такой шикарный галстук и что редакторша окажется такой молодой и голубоглазой!
Да еще Аркадьева эта, будь она неладна, любимица нации!
Рукопись «отвергли».
– Очень много длиннот, – сказала голубоглазая. – Нужно сокращать почти половину, но тогда не хватит объема. Действие все время топчется на месте, и язык…
– Я писал в стиле начала века! – вскинулся Женя.
– Это хорошо, – согласилась редакторша, – но тогда вам нужно было выдержать стиль до конца, а у вас он где-то есть, где-то нет, и от этого в целом роман читается трудно. Да и сюжет… странен.
– Молодой инженер убивает старика, у которого он снимает угол, – начал Женя, – убивает потому, что…
– Почему убивает, нам уже рассказал Достоевский, – тихо напомнила редакторша. – Как детектив, роман хромает на обе ноги. Вы попытайтесь его поправить так, чтобы была динамика действия. Может быть, придется ввести какие-то дополнительные персонажи, потому что у вас их фактически всего три – инженер, старик и следователь Мадригалов!
Жорж Данс исподлобья смотрел на нее. Она говорила совершенно обыденным тоном, а он мечтал, как сейчас ее убьет.
Он даже представил себе – секретарша далеко, ничего не услышит. Одно движение, и пальцы вцепятся и сокрушат нежное горло. Она захрипит, начнет отдирать его руки, но воздуху уже будет не хватать, и щеки у нее почернеют, и глаза вылезут из орбит, и он стукнет ее виском о стену, и больше эта дрянь уже не станет трепыхаться.
Пальцы у него сжались в кулак, и он понял, что тискает край своего пиджака, тискает так, что трещит подкладка, только когда голубоглазая перестала говорить и вопросительно посмотрела на него.
– Что-то еще? – спросила она, помолчав. – Если хотите, можете переделать и принести еще раз, я посмотрю. Только, пожалуйста, перепечатайте ее на белой бумаге, читать совершенно невозможно!
Он ушел, пылая ненавистью и негодованием, совершенно уверенный, что его «подставили», «обманули», нагло использовали.
В следующих трех редакциях было все то же самое. Обидно холодный прием, странные взгляды и совет все переделать.
Он не мог и не хотел ничего переделывать, он точно знал, что с него начнется новая эра в истории русской литературы!..
В институте, где он служил младшим научным сотрудником, к нему никто не приставал с работой, зато исправно платили зарплату – сто пятьдесят «зеленых», в переводе на североамериканские деньги. Этого было удручающе мало, да и вовсе не в сто пятьдесят долларов он оценивал свой талант, а потому бешено завидовал – Аркадьевой, которая хохотала с телевизионного экрана, и еще американцу, который написал какую-то ерунду про да Винчи, и еще тому, и еще этому!