Весёлые каникулы мажора - стр. 4
— Опять с ней сидеть?
Мелкую Ваську с рыжими волосами я терпеть не могу. С тех пор, как мне влетело в день рождения за то, что накормил её сладким, старательно обхожу внучку бабы Шуры стороной.
Но иногда приходится уступить. Хорошо, что такое бывает редко.
Обычно бабушка просит Наташку, а ей с подружками интересно возиться с мелкотой. Они то наряжают, как куклу, то косички плетут.
Сегодня же моя бабушка с баб Шурой везут Наташку в город к зубному врачу, а нас с дедом, значит, оставляют на хозяйстве.
Дедушке Васьки тоже надо в город, вот и поедут вместе.
— Не пыхти, — дед ласково ерошит волосы, на что я сердито сбрасываю его руку. — Что, думаешь, не сладим с одной девчонкой?
С любой другой — да, но это не девочка, это настоящий дьявол с милым личиком.
Думаю, надо позвать на помощь Генку, как всегда.
Он обычно придумывает игры, чтобы Вася не ревела и никуда не совала любопытный нос.
— Я до Крокодила добегу, — сообщаю, и сразу стартую к другу.
Застаю его играющим в песочнице с младшими братьями. Зову к нам, но он мотает головой:
— Мать наказала, со двора, сказала, ни ногой.
Хочу уже спросить, за что так сурово, но Генкина бабка поднимает крик. Приходится бежать обратно ни с чем.
***
— Дед, не спи, — стучу дедушку по колену, заметив, как он начинает дремать. — Мелкая где?
Сам я по поручению таскал воду, чтобы полить грядки.
Прудка у нас за баней, приходится проделать по пятьдесят два шага в одну сторону и другую. Сто четыре, в общем. А надо для полива двенадцать ведёр.
Я обычно с радостью бегу помогать, но сегодня на редкость душно.
— Не сплю, не сплю, Андрюш. А Васенька рисует у нас. — Дедушка поворачивает голову и спрашивает у двери в маленькую спальню: — Рисуешь, кото́к?
— Рисую, дедушка.
— Ну давай, давай, играй тихонько.
Дед берет газету и начинает, зевая, её разворачивать, а я заглядываю в комнату.
На разобранном диване, где я сплю, на животе лежит Вася и рисует.
Ручкой.
На простыне.
— Ты... Ты что же делаешь?
Кричу, понимая, что нас с дедом бабуля не похвалит точно.
— Солнышко делаю, — радостно улыбается рыжая мелюзга. — Только вот там не достаю.
Она с таким сожалением это говорит, что я невольно начинаю отвечать улыбкой, но она тут же гаснет.
— А ну брысь отсюда!
Кричу, пугая деда.
Он, охая, смотрит на художества, но не наказывает Васю, хотя следовало бы.
Ругаю её я, посадив перед домом на лавку. Выговариваю, что плохо портить чужие вещи.
— Я хотела красиво, — малявка кривит губы, как будто начнет реветь.
— Красиво можно нарисовать на бумаге и повесить на стенку, а не пачкать постель!
— Я же... Я же... Я же тебе красиво делала, — сначала тихие всхлипы, а потом и рёв прорывается сквозь слова.