Веселые истории про Петрова и Васечкина - стр. 13
В мире прекрасного
Была зима. Петров и Васечкин прогуливали контрольную по математике. Они шли по аллее красивого заснеженного парка вдоль прекрасных античных статуй.
– Слышь, Петь, это кто такой? – неожиданно поинтересовался Петров, останавливаясь около статуи могучего с курчавой бородой.
– Это? – переспросил Васечкин, никогда не признающийся в том, что он чего-то не знает.
– Это Геракл, – быстро прочёл он имя на постаменте. – Древнегреческий богатырь, – пояснил он другу.
– Ну, морда! – восхитился Петров, разглядывая Геракла.
– А это ещё кто такая? – удивился он, подходя к статуе, стоящей на другой стороне аллеи.
– А это мы сейчас поглядим, – солидно ответил Васечкин, в свою очередь приблизившись к мраморному изваянию.
– Ага! – удовлетворённо сказал он. – Это Афродита – богиня любви и красоты.
– Во, морда! – почему-то обрадовался Петров.
– Ща я ей зафинидилю! – пообещал Васечкин, нагибаясь и сгребая снег, чтобы сделать хороший снежок. – В глаз!
Он размахнулся и залепил Афродите в правый глаз.
– Класс! – восхитился Петров. – Ну-ка я попробую!
И он залепил Афродите в левый глаз.
– Ща я ей в нос вмажу! – разгорячился Васечкин.
– А я в лоб! – не уступал Петров.
Друзья побросали портфели и открыли по Афродите настоящий ураганный огонь.
Геракл, неподвижно стоящий напротив богини красоты в течение последних трехсот лет, неожиданно вздрогнул. Его мраморное сердце не смогло перенести подобного поведения по отношению к прекрасной даме.
Геракл ожил, с некоторым скрежетом нагнулся, слепил огромный, диаметром в полметра, снежный ком, размахнулся и запустил его в увлечённых своим занятием друзей.
После чего с чувством исполненного долга выпрямился и опять замер в прежней позе ещё на последующие триста лет.
– Это кто здесь хулиганит? – возмущённо спросил Васечкин, выбираясь из сугроба, в который его опрокинул меткий бросок греческого героя.
– А?! – грозно спросил вылезший вслед за ним Петров, выплёвывая изо рта снег.
Но вокруг никого не было.
Только неподвижный Геракл безмолвно взирал на обоих друзей. И казалось, лёгкая усмешка прячется в уголке его твёрдо очерченных мраморных губ.
Пролетая над родной школой
В 3-м «Б» шёл урок литературы.
– «Кабы я была царица, – читала пушкинские строки Алла Иванна, – говорит её сестрица, то на весь бы мир одна наткала бы полотна».
Люда Яблочкина посмотрела на свою давнишнюю соперницу Машу Старцеву. Её очень интересовало, что бы сделала Маша, будучи царицей. Та, однако, никак не прореагировала на яблочкинский взгляд. Раскрыв рот, она внимала великой поэзии.
– «Кабы я была царица, – продолжала Алла Иванна, – третья молвила сестрица, я б для батюшки царя родила богатыря».