Весь Шерлок Холмс - стр. 35
«И тогда вы видели его в последний раз?» – уточнил я.
Женщина изменилась в лице и смертельно побледнела. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы совладать с собой, после чего она с трудом выдавила одно-единственное слово: «Да», причем голос звучал хрипло и неестественно.
На несколько секунд наступило молчание, потом дочь спокойно и четко произнесла: «Мама, обман никогда до добра не доводит. Давай откровенно расскажем все этому джентльмену. Мы видели мистера Дреббера еще раз».
«Да простит тебя Господь! – воздев руки к небу, воскликнула мадам Шарпентье и тяжело опустилась в кресло. – Но ты только что погубила своего брата».
«Артур сам предпочел бы, чтобы мы были честны», – твердо возразила дочь.
«Расскажите-ка мне все прямо сейчас, – вмешался я. – Полуправда еще хуже, чем сокрытие истины. Кроме того, вы ведь не знаете, как много нам уже известно».
«Ну что ж, Алиса, это будет на твоей совести! – сквозь всхлипывания проговорила мать и, повернувшись ко мне, добавила: – Я расскажу вам все, сэр. Только прошу вас не думать, что моя тревога за сына вызвана страхом выдать его причастность к этому чудовищному делу. Мой сын не имеет к нему ни малейшего отношения. Тем не менее я, конечно же, боюсь, что в ваших глазах и в глазах других людей он может оказаться скомпрометированным. Впрочем, нет, это исключено: его безупречная честность, звание офицера и беспорочная репутация не позволят заподозрить его».
«Лучшее, что вы можете сейчас сделать, – это облегчить душу, чистосердечно открыв мне все факты, – посоветовал я. – Если ваш сын невиновен, это ему никак не повредит».
«Алиса, думаю, тебе лучше оставить нас наедине, – сказала мать, и дочь тут же удалилась. – Итак, сэр, – продолжила мадам Шарпентье, – не собиралась я всего этого вам рассказывать, но раз уж моя несчастная дочь открыла карты, выхода у меня нет. А решившись, я поведаю все, не утаив ни малейшей подробности».
«Очень мудрое решение», – похвалил я.
«Мистер Дреббер прожил у нас около трех недель. Они с мистером Стэнджерсоном, его секретарем, судя по всему, путешествовали по Европе: заметив бирки «Копенгаген» на их чемоданах, я решила, что это было место их последней остановки. Стэнджерсон был человеком тихим и сдержанным, чего, увы, никак нельзя сказать о его хозяине. Тот вел себя грубо и развязно. В первый же вечер по приезде он в стельку напился. Признаться, после полудня его вообще редко видели трезвым. С прислугой он обращался фамильярно и допускал непростительные вольности. Но хуже всего то, что вскоре он стал позволять себе подобное и по отношению к моей дочери Алисе; слава Богу, что она по невинности своей не понимала, что означает манера, в какой мистер Дреббер неоднократно пытался говорить с ней. А однажды он дошел до того, что грубо схватил мою дочь и против ее воли поцеловал. Выходка была настолько безобразной, что даже собственный секретарь мистера Дреббера не сдержался и упрекнул его за поведение, не достойное настоящего мужчины».