Весь мир у ног - стр. 39
– И что?
Я любовалась ею, до чего ладная и красивая у меня получилась девочка, и откуда что взялось. Забавно, что вовсе не похожа на своего отца, вот уж кто красавец был. Скорее в меня пошла – такие же голубовато-серые глаза, каштановые волосы, форма бровей. Но как-то оно так в ней соединяется, что получается она не просто миловидной девчушкой, какой я была в ее годы, а настоящей красавицей.
– Ну что я… Я – реветь, – рассмеялась Маруська. – Потом Леша этот притащился, как Шорра увидел, так сразу на него с кулаками бросился. Шорр ему накостылял как следует, меня сгреб в охапку, посадил в машину. Мы долго-долго ехали и все разговаривали. Привез в какой-то лес дремучий, я даже испугалась немножко. Но тут он что-то такое странное сделал, и посреди леса прозрачный огонек загорелся, как дверь. Мы туда вошли и оказались здесь. И я сразу побежала к тебе! Мы, драконы, – очень оперативные существа, знаешь ли! – с гордостью задрала она свой точеный носик.
– Надо же, нахваталась от Шорра эрр Рралловских поговорок, – улыбнулась я. А как быстро она приняла свою драконью природу как факт, я все не могу поверить…
– Шорр ужасно красивый, правда? – продолжала трещать Маруська. – И он совсем молодой по драконьим меркам, а такой умный, мы с ним о многом успели поговорить.
Моя девочка, проведя по волосам гребешком Тиа, преобразилась – волосы легли ровными волнами и как будто засветились изнутри. А вот мою шевелюру не брала эта эльфийская магия, волосы так и торчали в разные стороны. Гаррет, помнится, объяснил это тем, что мой организм магию, по сути, отторгает, вот магические амулеты и работают на мне вкривь и вкось. Слава богу, у Маруськи с магией, видимо, все в порядке, раз гребешок работает. Может, и с остальным будет так же, затеплилась во мне робкая надежда.
– Красивый, ага. А что до ума, Шорр, между прочим, старше меня, хотя по нему и не скажешь, – мрачно заметила я, глядя на себя в зеркало. Не зря Гаррет обзывает меня воробьем. Воробей и есть – маленький, взъерошенный, серенький и с синяками под глазами.
– Да ладно тебе, мам, – отмахнулась Маруська, поглощенная радостными мыслями, – для драконов и пятьдесят лет – не разница. Например, маме Шорра было почти пятьсот, когда она обрела ньеса Гаррета. Шорр говорил, ее называли «блистательная Шша», и она тогда считалась самой красивой драконессой Тассина.
– Интересно как! Надеюсь, она с тобой-то приедет познакомиться. Крайне любопытно будет на нее посмотреть, я ни разу не видела местных драконесс. Гаррет держит меня взаперти, – пожаловалась я.