Верю Огню - стр. 51
– У-у-у, сука, …убить мало, ― продолжил его мысль Алексей.
– Я, ― в ответ на это разоткровенничался Лукьянов, ― какое-то время назад на ней просто помешался. Серьезно, Волк, ― обратился он старым армейским прозвищем к Алексею. – Во сне и наяву, как зомби! Все мысли были только о ней. Клеился я клеился – отклеила. Умеет это делать, видно часто приходится. Уж, какие погоны и лампасы к ней не пристраивались, а она так, поиграется немного и тю-тю. Отшивает, словно всю жизнь этим только и занималась.
– А может и вправду занималась? – спросил Волков младший, облизывая пластмассовую ложку и отваливаясь на спинку стула от консервированной, армейской перловки с мясом. – По всему видать, вниманием не обделяли. Знает, сучка, что красивая и от того наглеет. Что б не она…
– Что б не ты, ― вдруг вспылил, перебивая брата, Алексей, – я бы отсюда уже выбрался! Да что там, даже не попал бы в эту дыру. Какого хрена ты лезешь, куда тебя не просят? Заладил, как дебил: «я с ними хочу, поеду…». Слышь, Лукомор, какой Рембо нашелся!
– Тс-с-с, ― зашипел Лукьянов, заметив пристальное внимание к их разговору Ходько и охраны.
– А плевать мне, ― не унимался Волков старший. ― Охренел ты, малой, понимаешь? Крыша течет – звездная болезнь! «Я – известная личность, мне все можно! Это так, прогулочка, нервы пощекотать…»
Алексей замолчал. Недосып на него всегда действовал плохо. Когда что-то «заводило» под недосып, он даже сам себя начинал бояться, а «заводило» буквально все.
– Ладно, Волк, ― успокаивал друга большой и добрый Лукьянов, – у него свои бзики, у тебя свои. И у меня тоже бывает. Я, кстати, тоже не въеду, на кой хрен он туда рвется? Зачем, а, Андрюха?
Не в пример своему старшему брату в этот утренний час Андрей Волков был спокоен и рассудителен:
– Как тебе сказать, ― ответил он, ― надо мне это, Леша, понимаешь? Я пою его песни. Кто-то их хвалит, кто-то ругает, а мне… Как мне прочувствовать то, что чувствовали там вы?
– «Чувствовать», ― кривляясь, стал укладываться на кушетку насытившийся до отвалу его старший брат. – После такой поездки, малой, ты вообще уже можешь больше ничего не чувствовать, это-то тебе понятно? Запаяют в цинковую баночку, и это в лучшем случае, а в худшем, пойдешь на корм шакалам – деликатес со звездным привкусом, они такого отродясь не ели…
– Волк прав, Андрюха, ― развел могучими руками Лукьянов, ― твое дело петь…
– Леша, твое дело тоже в институте, или где ты там работаешь, штаны просиживать, а ты…
– Андрей, Андрей, с укоризной заметил завлаб, ― я и твой брат, в отличие от тебя, там, в горах уже побывали. Ты, Волк, – Лукьянов положил широкую ладонь на плечо армейского друга, – помолчи, поспи лучше. Я поговорю с Андрюхой, а то ты ревешь, как бугай, разве ж так убеждают?