Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - стр. 56
В 1834 году вместе, вернее, в одно время, со старцем Макарием (Ивановым) пришли в Иоанно-Предтеченский скит два монаха довольно необычной судьбы: это схимонах Леонид (Бочаров) и иеросхимонах Феодот.
Схимонах Леонид был племянником отца Феодора (Перехватова) и родился, как и тот, в городе Карачеве. Родители его – Тихон и Евдокия Бочаровы – были приписаны к мещанскому обществу города. Сына, родившегося 18 июля 1783 года, назвали они Иакинфом. По убеждению своего дяди юноша решил посвятить себя служению Богу в иноческом образе. Вместе с дядей он подвизался в Белобережской пустыни, где настоятелем был тогда отец Леонид (Наголкин), будущий старец Оптинский. Старец Леонид постриг Иакинфа в рясофор с именем Иоанникий в 1807 году, а в 1808-м – в мантию. Он стал у отца Леонида келейником. Затем проходил послушания просфорника, свечника и пономаря. От посвящения в сан диакона он, по совету дяди своего, решительно отказался, оставшись, как и тот, на всю жизнь простым монахом. Был отец Иоанникий с дядей и отцом Леонидом и в монастыре на Валааме.
А в 1821 году настоятель Валаамского монастыря отправил его на Петербургское подворье. В 1824 году он перешел в Александро-Невскую Лавру, где состоял в храме при продаже свечей. В это время довелось ему познакомиться с будущим святителем Игнатием (Брянчаниновым), который тогда с одним своим товарищем приходил в Лавру для беседы с монахами и для исповеди, – это были отцы Аарон, Харитон и Иоанникий. Приезжал в Лавру и старец Леонид, который стал духовным отцом воспитанника военно-инженерного училища Димитрия Брянчанинова, будущего святителя.
Но довольно беспокойная жизнь в городском монастыре не удовлетворяла отца Иоанникия, и вот он, по совету старца Леонида, уже в 1834 году, переходит в Иоанно-Предтеченский скит, а в 1849-м – отсюда в Тихонову пустынь. Здесь 31 марта 1851 года он принял постриг в схиму с именем Леонид (в память старца) и с разрешения Калужского владыки переместился в Оптину пустынь, где жил при больнице, так как почти потерял зрение. В 1853 году исполнилось ему семьдесят лет. Из них 47 прожил он в монастырях. В житии его говорится, что «до кончины своей старец сохранил быструю память. Знал и любил преимущественно рассказывать жизнь современных ему старцев и вообще духовных лиц; при этих случаях память его была изумительна. Большую часть этих людей он знал лично, о других собирал сведения от достоверных людей. И если бы умел он излагать эти рассказы на бумаге, то в состоянии был бы написать весьма любопытное сочинение по этому предмету»