Вероника Спидвелл. Опасное предприятие - стр. 54
Кажется, выражение лица меня выдало, потому что он рассмеялся и махнул крючковатой рукой.
– Дитя мое, вы в полной безопасности. Я уже много лет не могу в полной мере совратить женщину. Но я все еще способен оценить работу Великого мастера, создавшего столь прекрасное лицо, – галантно добавил он. – Если бы я был в состоянии, то немедленно велел бы вам раздеться и изваял бы вас в роли Галатеи, только что вышедшей из-под моих рук.
– Если бывы были в состоянии, я бы вам позволила.
Он вновь рассмеялся и жестом указал мне на подушку, примостившуюся на бордюре у фонтана. После выступления мистера Гилкриста все гости, кажется, разошлись по разным комнатам, и мы остались совсем одни в этом большом зале.
– Дитя, скажите мне ваше имя.
– Вероника Спидвелл.
– Вы друг Луизы, – кивнул он. – Она предупредила нас, что вы придете и попытаетесь выведать что-то в связи с этим делом, с Майлзом Рамсфортом. Вы одна из этих редких птичек – леди-детектив?
– Нет, я профессиональный лепидоптеролог.
– Ничего себе! Образованная женщина. Вот уж точно интересное создание.
– Не более чем мужчина-художник, – ответила я.
– Полагаю, вы знаете, кто я такой?
В его ясных глазах блестел огонек, и я легко представила себе его юношей, росшим при дворе русских царей в пышности и лени. В свое время он, должно быть, разбил не один десяток сердец, но даже и сейчас он больше всего напоминал мне величественно поседевшего старого льва. Может быть, он и шел к закату, но у жизни явно еще были на него свои планы.
– Да, знаю. Вы – хозяин этого дома.
Он всплеснул руками в притворном ужасе.
– Дитя мое, никогда меня так не называйте. Это звучит так, будто я лишь функция. Можете звать меня Фредериком, – сказал он так, будто оказывал мне удивительную почесть. Мне стало интересно, насколько быстро он отказывается от церемоний с гостями мужского пола, но в общем это было не очень важно. Как и Стокер, я умела пользоваться преимуществами, которые дала мне природа.
– А вы можете звать меня мисс Спидвелл, – чопорно ответила я.
Он громко рассмеялся, а затем кивнул на статую Эхо.
– Видите эту милую маленькую нимфу? Я создал ее за два месяца, зимой 1859 года. В тот год было очень холодно – ничего не оставалось, как только запереться дома и проказничать.
Конец ознакомительного фрагмента.