Верность месту - стр. 7

– Земля перешла мне без сервитута. – Закат угасал, и Хенсон включил свет на крыльце. – А это значит, ваш отец был не настолько глуп, чтобы замешивать сюда правительство и отказываться от хороших пастбищ ради каких-то нелепых птиц.

– Папа оставил эту землю в покое, потому что это было правильно, – возразила я. – Он любит этих птиц.

Хенсон фыркнул:

– Он предпочитал не иметь дела с правительством, и если это не так, я готов съесть свою шляпу. Ни сервитута, ни мандата. Все старые владельцы ранчо одинаковы. И ты это знаешь. Должна знать.

Вставая, чтобы уйти, я опрокинула пустую банку из-под пива.

– Мне жаль. На самом деле я не хочу отказывать тебе, Нора, – сказал Хенсон. Извинения казались искренними. – Я вложил в это место все, что у меня есть. Я не хочу рисковать, ограниченное пользование не по мне.

Слезы щипали мои глаза, когда я ехала обратно к Ганнисону, потому что Хенсон был прав, я хорошо знала папу. Он спасал птиц лишь для того, чтобы сделать мне одолжение. Как только я уехала, он махнул на них рукой.

Верность месту – прекрасная, романтичная идея, но она также опасна. Водохранилище Блу-Меса заполнилось в 1965 году, и следующей весной, в марте, несколько сотен ганнисонских тетеревов прилетели на лед, прямо на то место, где прежде находился их лек. Они скользили, падали и не могли спариваться. Через год птиц вернулось вдвое меньше. На следующий год их прилетело еще меньше, и так до тех пор, пока они не исчезли совсем. Они не полетели к другим лекам, не нашли твердой почвы на берегу. Вся популяция просто вымерла, тоскуя по своей земле.

Это одна из самых печальных историй, которые я когда-либо слышала, и, услышав ее впервые, попросила папу о том же, чего хотела от Хенсона, – получить охранный сервитут на ранчо, чтобы дать птицам какую-то постоянную, официальную государственную защиту.

– Мы убили почти всех этих птиц еще до того, как узнали об их существовании, – начала я. – Строим плотины. Мы должны что-то сделать.

– Мы и так что-то делаем, Нора, – ответил папа.

Он потер лоб, что всегда было у него жестом разочарования, затем дернул меня за косу и грустно улыбнулся.

– Им нужно, чтобы мы сделали больше, – возразила я. – Мы можем сделать для них больше.

– Правительство не может защитить их лучше, чем я, – парировал папа. – Выпас скота, без сомнения, повредил этим птицам, но то же самое сделали и те плотины, которые построило правительство. Наших птиц, Нора, мы держим для себя, держим в секрете. Вот так и охраняем их в этом мире.

Мой папа всегда был путеводной звездой моей жизни. Я настраиваю свой моральный компас по его мировоззрению, всегда обдумываю, как мой выбор повлияет на его мнение обо мне. Я вижу любовь папы к скотоводству, его любовь к окружающей среде и благодарна за чистую этику земли, которой я научилась, сидя у него на коленях. Папа читал мне Эда Эбби