Верность месту - стр. 29

Крис зашевелился у нее на руках. Рут подумала о секретах своих хихикающих девочек, о руке Чарли на ее щеке. Она смотрела, как луна проплывает через звездный узор, и гадала, какие яркие созвездия Чарли показал бы ей, не спи он сейчас, какие отдельные светящиеся точки, соединившись вместе, готовы рассказать целую историю.

В марте 1986 года Мано Райхерт забралась на крышу дома, в котором она росла, чтобы увидеть комету Галлея. Хотя сообщалось, что комета будет ярче в южном полушарии, у Мано были бинокль и позитивный прогноз. Она наблюдала за звездами с крыши своего дома с тех пор, как ей исполнилось десять лет. С того самого года, когда ее сестры, тогдашние тинейджеры Тереза и Рут, покинули дом с промежутком лишь в несколько месяцев. Для Мано, их младшей сестры, внезапно оставшейся одинокой, лишенной общества, едва ли не осиротевшей, крыша была своего рода бунтом. Родители, которым больше всего нравилось, когда она занимала себя сама, не слишком интересовались тем, куда она удалялась, а сестры, наверняка высказавшие бы ей, что лазать на крышу слишком опасно, уехали и больше не могли ни защищать свою подопечную, ни озвучивать свое мнение о ее проказах.

Вместо того чтобы наблюдать созвездия, следя за звездами, Мано любила сосредотачиваться на темном, как негатив, пространстве горизонта и находить в нем очерченные звездным сиянием силуэты, полные иссиня-черной красоты – профили сестер, дерево катальпы, густо усеянное волокнистыми стручками, дорожный указатель с картой системы автомагистралей. Она знала, что небосвод меняется вместе с вращением Земли, но это происходило медленно, почти незаметно. Мано любила все – самолеты, спутники, кометы, – что быстро и ярко вспыхивало на знакомом небе, помогало видеть его по-новому. В художественной школе Мано узнала, что видение является многослойным, чем-то выходящим за пределы физического зрения. Видение требует ясности; можно нарисовать мир точно таким, каким его наблюдаешь, но без связного чувства контекста, без намеренного придания смысла вы не достигнете того, что называют искусством. В течение многих лет Мано частично зарабатывала на жизнь живописью – портретами и пейзажами для туристов в окрестностях национального парка Роки-Маунтин[30] – и это было проявлением ее таланта, которому она не могла найти никакого смысла.

– Я слышала, нас ждут годы удачи, если мы ее увидим, – сказала старшая сестра Мано, Рут, которая в последнее время залезала вместе с Мано на крышу так часто, как только могла. Рут работала в ночную смену медсестрой родильного отделения, а когда возвращалась с дежурства, то спала, и ее храп был ритмичным и мерным, как работа стиральной машины. Энтузиазм сестры по части созерцания звезд намекал на то, что романтическая Рут, диковатая мечтательница-тинейджер, которую Мано боготворила в детстве, все еще жила под суровой практичностью нового образа Рут, работающей матери-одиночки средних лет. – Такое можно увидеть раз в жизни, и то если очень повезет.