Вернись ради меня - стр. 36
Порывшись в карманах, Рэйчел достает два ключа.
– Это от вашей комнаты и от входной двери, но, как я уже упоминала, в девять я запираю на засов. – Она пятится к лестнице, но останавливается, чтобы добавить: – Я согласилась вас пустить только потому, что вы убедили меня, что у вас здесь друзья, но если люди плохо отнесутся к вашему возвращению, то… – Она не договаривает, какие меры последуют, однако я догадываюсь, что мне укажут на дверь. – Нам не нужно проблем. И без того хватает любопытных, – цедит она, в упор глядя на меня. Я собираюсь возразить, но Рэйчел продолжает чуть тише: – До прошлой пятницы все было прекрасно, а теперь… – она качает головой. – В общем, лучше вам держать свои дела при себе.
– Обещаю, я не причиню никакого беспокойства, – заверяю я. Рэйчел кивает и наконец оставляет меня одну.
Я бросаю сумку на кровать и перекладываю кошелек и телефон в карманы пальто. Меня раздражает обвинение в том, что я приехала сюда из любопытства, и претит уверенность Рэйчел, что у нее больше прав жить на острове, нежели у меня.
Выйдя из дома, я направляюсь к деревне. День выдался пасмурный, и вокруг стоит угнетающая тишина. Я увлеченно верчу головой, разглядывая витрины, и отмечаю изменения: на месте пекарни появился универмаг, а у заново отремонтированного кафе пустуют столики бистро. Мой голодный желудок урчит, и я уже собираюсь зайти поесть, когда рядом неожиданно возникает журналистка.
При виде меня она расплывается в улыбке и подходит. Фотоаппарат все еще болтается у нее на шее.
– Зачем же вы все-таки вернулись на остров, Стелла Харви?
Остров Эвергрин
10 июля 1993 года
Один из дней первой недели лета стал особенным: именно тогда произошли два события, давшие толчок самым фатальным последствиям. И пусть не в ее силах было отвратить близившуюся катастрофу, потом Мария много раз вспоминала, как ее действия отнюдь не помогли вывести семью из-под удара.
Она почти не видела Стеллу, однако не сердилась, что дочь постоянно пропадает с Джилл. Она даже поощряла ее (хотя желала бы чаще держать младшую дочь при себе), потому что дружба была важна.
Джилл поджидала Стеллу у калитки сразу после завтрака, с тяжелым рюкзаком на костлявых плечиках. Мария дала им с собой фруктов и пирога и задержалась на пороге, глядя, как девочки бегом припустили по Пайнклиф-аллее.
– Что такое? – спросил Дэвид, неожиданно подойдя сзади, отчего Мария вздрогнула. Он поцеловал жену в волосы и обнял за плечи: – Скучаешь по нашей малышке?
– Немного, – призналась Мария, хотя дело было не в этом. Ей показалось, что Джилл стала совсем бестелесной. Трудно было не заметить болезненную худобу под майкой и джинсовыми шортами, из которых девочка ничуть не выросла за год. Покачав головой, Мария прильнула к мужу. Она не хотела озвучивать свои тревоги, но проводила Джилл пристальным взглядом.