Верни меня домой - стр. 23
– Да ты псих! – не выдержала я.
– Ну, да. Неряха – ты, а псих, значит, я, – возмущению его не было предела.
– Я не неряха! А ты больной! На голову причём.
– Неряха, Ковалевская, неряха. Я задолбался! Лужи в ванной вытирать за тобой! Вещи за тобой собирать! Завтра это будут трусы, да? – он швырялся сарказмом. – А ещё волосы твои! Вот ты их специально вырываешь и по хате раскидываешь, а? А банки-склянки всякие по всей квартире разбросаны!
– Это крем! Не трогай мой крем!
– Во всех десяти банках?
– Там не только баночки, ещё и тюбики. А ты преувеличиваешь.
– Да мне пополам, хоть двадцать, но какого чёрта они по всей квартире кучками разбросаны? Ты так территорию метишь, что ли?
Анцифиров не мог говорить это спокойно, потому что он, в принципе, не умел этого делать, он или что-то бурчал, или орал. И сейчас он орал на меня.
– Я! Не! Неряха! Псих!
– Ещё какая! Лифаки свои разбрасываешь, – он злорадно улыбался, глядя на мою реакцию.
А реакция была взрывоопасная, я перестала сдерживаться и просто фонтанировала возмущением.
– Анцифиров! Какого хрена ты вообще притащился за мной?! Поселок мой как нашёл? Откуда вообще узнал, что происходит? Я даже думать не хочу! На хрена всё это?
– Да потому что ты дура! С самого шестого класса дура! Беспомощная и беззащитная, и с тобой всегда какой-то армагеддец случается! – орал он на меня. – Ну, ни разу не было, чтобы ты каких-нибудь приключений на жопу свою не насобирала! То Алфёриха на тебя кидается из зависти! То Иванов с Нюней на тебя спорят, муфлоны. То Малиновская крысится. Думал, деревня так влияет, уедешь и всё наладится. Нет! Ну, нет! Без вести пропала. Четыре года найти не могли! Ну, думал, теперь вроде мужик нормальный с тобой, теперь точно всё хорошо будет. Но… Твою ж мать! И тут очередная жопа. Ну, не умеешь сама–то: то в хреновом месте оказываешься, то людей не тех выбираешь. Никак не получается жить спокойно.
Он стоял красный от возмущения и орал, выплёскивая на меня свои эмоции. О, да у него есть эмоции? Вот это сюрприз.
– А ты на меня не ори! Моду взял – хавальник свой открывать. И базар свой фильтруй! Достала уже ругань твоя. С зэками своими так разговаривать будешь, – рявкнула я, вспомнив, что в школе кто-то говорил про его связи с сидельцами. – А я девушка. И погань эту больше слушать не намерена. Ещё раз услышу – рот с мылом вымою.
Он охренел. Стоял и пялился на меня, глазами хлопал.
– Ты чё, бессмертная что ли, Ковалевская?
– Анцифиров, даже не думай, тронешь меня – и я тебе башку откручу! – я уже была очень близко и совала ему указательный палец в лицо. Я была зла.