Вердикт - стр. 45
– Что здесь происходит? – сдерживая ярость, спросил он.
– Я только что звонила в ресторан, – ответила она, запыхавшись; от страха лицо ее покрылось испариной. – Произошло какое-то недоразумение. Они говорят, что кто-то им позвонил и сказал, будто обед откладывается до половины второго.
– Эти люди умирают от голода, – сообщил Харкин, словно Лу Дэлл еще этого не знала. – До половины второго?
– Там в ресторане что-то напутали. У них что-то с телефоном.
– Какой ресторан?
– О’Рейли.
– Напомните мне поговорить с хозяином.
– Да, сэр.
Судья переключил внимание на присяжных.
– Приношу вам свои извинения. Это больше не повторится. – Он помолчал немного, взглянул на часы и мило всем улыбнулся. – А пока я приглашаю вас всех отобедать вместе со мной в «Мэри Маханиз». – И, повернувшись к своему делопроизводителю, распорядился: – Позвоните Бобу Махани и скажите, чтобы он приготовил для нас дальний кабинет.
На обед подали закуску из крабов, свежие устрицы и знаменитое фирменное блюдо Махани – суп из стручков бамии. Это был звездный час Николаса Истера. Покончив с десертом уже после половины третьего, они неспешно отправились вместе с судьей Харкином в суд. К тому моменту, когда присяжные заняли свои места, готовые продолжить работу, все присутствующие уже знали историю их восхитительного обеда.
Нил О’Рейли, хозяин закусочной, позднее предстал перед судьей и поклялся на Библии, что ему позвонила какая-то молодая дама, представилась помощницей секретаря суда и велела доставить обед для присяжных ровно в половине второго.
Первым свидетелем на процессе выступал покойный Джекоб Вуд – была показана видеозапись, сделанная за несколько месяцев до его кончины. Перед присяжными установили два монитора с двадцатидюймовыми экранами, еще шесть расставили по всему залу. Установку завершили, пока присяжные праздновали свою победу в «Мэри Маханиз».
Джекоб Вуд, обложенный подушками, полулежал, судя по всему, на больничной кровати. На нем была белая майка без рисунков, ноги прикрывала простыня. Он был худ, изможден, бледен, вдоль тонкой шеи спускалась кислородная трубка, конец которой был вставлен в нос. Кто-то дал ему команду начинать, и он, глядя в объектив камеры, назвал свои имя и адрес. Голос у него был скрипучий и больной. Он страдал еще и от эмфиземы легких.
Хотя его окружали адвокаты, на экране был он один. Время от времени за кадром между адвокатами возникали какие-то стычки, но Джекоб, казалось, этого не замечал. В пятьдесят один год он выглядел на все семьдесят и явно находился при смерти.
Побуждаемый адвокатом Уэнделом Рором, он поведал всю свою биографию, начиная с рождения, что заняло почти целый час. Детство, начальная школа, друзья детства, дом, служба в морском флоте, женитьба, работа, дети, привычки, новые друзья, путешествия, отдых, внуки, перспективы пенсии. Следить за рассказом несчастного поначалу представлялось весьма захватывающим занятием, но вскоре присяжные осознали, что жизнь его столь же скучна, как и их собственная. К тому же плотный обед начал оказывать свое действие, и они заерзали на своих местах. Веки у них отяжелели, и восприятие притупилось. Даже Херман, который, слыша лишь голоса, должен был воображать себе лица, заскучал. К счастью, судья тоже стал испытывать послеобеденную истому и спустя час двадцать минут объявил короткий перерыв.