Вербариум - стр. 9
– Ты не смотри на солнце, сержант, – заговорил Порошок. – Тут весь закат – десять минут. Скоро уже. Попали мы с тобой, сержант. Ты не сердись, ты хоть и сержант, а всё равно салабон. А я уже на бронепоезде полгода. Столько ребят в этой войне легло, а я, видишь, живой. Ты меня слушай, может, и прорвёмся.
Репкин повернулся на бок:
– Слышишь, Порошок, а из-за чего война?
– О том нам не докладывают. Завербовался, так воюй.
– Порошок, а ты что, вербовался?
– Жена, падлюка, бросила, с корешем спуталась. Злой я тогда был. Света не видел. А тут иду, глядь – написано: «Набор добровольцев». Захожу. «Куда берёте?» – спрашиваю. В горячие точки, говорят. Вот он я – берите. Глянули они в мой файл – вы, говорят, невоеннообязанный, в регулярные части вас взять нельзя. Я озлился, стал их матом крыть. А можно, говорят, в литерное подразделение. Имеется вакансия на букву «П». Я-то думал – пулемёт. До меня, как раз, Пулемёт был. А тут порошок…
– Смотри, – перебил Репкин, – вон он летит!
От дымового образования отделилась чёрная точка и, набирая высоту, стала исчезать из поля зрения. Порошок приложил ладонь козырьком ко лбу.
– Ага, точно – дракон. Я ж им говорил. А они – «летательный аппарат», так их.
Репкин разомлел. Неведомые кикиморы казались сейчас ему чем-то несерьёзным, сказочным. Ну повылазят, ну и что? И Порошок держится спокойно – чего волноваться? Переночуем, а там видно будет. О смерти Репкин не думал, он её никак не предполагал.
Порошок толкнул Репкина в бок:
– Слышь, сержант, давай порубаем? У тебя есть?
– Нет, нету. А, постой, мне же Щётка тут дал.
– Хороший парень Щётка. Хоть на этого чмыря горбатится, а всё равно.
Достали сухпаи, стали жевать.
– Порошок, – спросил Репкин, – а чего у нас такой странный начальник бронепоезда?
– Это ты о полковнике? Чмо – он и есть чмо. Приказал Щётке пошить ему цивильный костюм. И генералу мозги засрал так, что тот не трогает. Ясное дело, без него не будет бронепоезда, а без бронепоезда генералу здесь сразу хана.
– А генерал что за человек? Странный он какой-то…
– Людоед он, а не странный. Понял? Людей жрёт – пошлёт, как нас, и с концами. Уже при мне литеры, кто не при начальстве и не при кухне, по третьему разу пошли. До тебя, Телескоп, был Танк, а до Танка – этот, как его, цыган – Тачанка.
Репкину сделалось нехорошо.
– А с заданий возвращаются?
– Всякие чудеса бывают. Ты, главное, раньше времени не сри, понял?
– Ну а отказаться от задания? Или самого послать, навести винтовку и пускай идёт?
– Салабон – вот ты кто. Нельзя, у него же мандат. Мандат так устроен, что ослушаться нельзя, к тому же у мандата и право на трибунал, а это – расстрел на месте, генерал стреляет собственноручно. Сказал – пальнул.