Вера в придуманное - стр. 1

Чугунные грачи

За тучей спят лучи,

Зловещей и при теле.

Над ледяной водой

Распластано тепло.

Чугунные грачи

В Россию прилетели,

И стал апрель бедой,

Саврасову назло.

Но вышел я за дверь…

Там день родился ссудный,

Чугунный мой испуг -

За все грехи вина.

Куда идти теперь?

Ведь в жизнь поверить трудно,

Когда гудит вокруг

Чугунная весна.

Покойников, спеша,

Хоронит Русь Святая.

Сохранна святость в ней

Среди чугунных птиц.

Усталая душа,

Из тела вылетая,

Средь бездны чёрных дней

Не ведает границ.

Душе пришёл чёред

Страдать за тех, кто выжил,

Лить слёзы в небесах

По тем, кто жив пока.

Чугунных птиц полёт

Над полем красно-рыжим…

В людских глазах и страх,

И смертная тоска.

Велик чугунный гул,

В рай стёжки перекрыты.

Лишь тяжкие труды

В страдании и зле.

Чугунный Вельзевул

Со злой разбойной свитой

Чугунные следы

Оставил на земле.

Нам не прильнуть к лучам

Озябшими губами.

Весны холодной топь,

Что под ногами смрад.

Стреляют по грачам

Не ставшие рабами.

Но рикошетом дробь

Летит к стрелкам, назад.

Как мрачен чернотал!

Среди грачей теперь я…

В чугунных лбах застрял

Мир злобы и… вещей.

Разят нас наповал

Грачей чугунных перья,

Но я рабом не стал

За чашку кислых щей.

Спит Вечевая Русь,

Уставшая от стресса.

Не знал Российский Дом

Пока страшней невзгод.

Я смерти не боюсь!

Но больно мне, что бесы,

В обличье птиц кругом…

Терзают мой народ.

Я вышел за порог…

Ждать за весною лета.

Клюёт крылатый враг

Виновных без вины.

Хочу, чтоб слышал Бог

Сметенный крик поэта.

Тому, кто нищ и наг,

Страшиться ли весны?

Рабом я никогда

И не был, и не буду.

Вся наша суть в любви…

Да будет Русь свята!

Чугунная беда

Пускай летит отсюда

В заморские свои,

Потешные места.

Туда пускай летят,

Где сказки о свободе

Наивны и глупы,

Где не было её;

Туда, где тяжкий ад

Свободой стал в народе.

Обманутой толпы

Привычное житьё.

Не будет чёрных туч,

И верю я, что скоро

Земля поглотит враз

Грачей чугунных плоть.

Российский дух могуч,

Пришла пора отпора.

Благослови же нас

На ратный труд, Господь!

В провинции дремучей

Скажу, на всякий случай,

С душевной простотой:

В провинции дремучей

Мы в связке с маятой.

Но нам она – некстати,

Об этом знает всяк.

У нас умишка хватит

Не угодить впросак.

Второго сорта, вроде,

Но, всё же, люди мы,

И грезим о свободе

Среди кромешно тьмы.

Все в истину простую

Мы верим там и тут:

Мечту не арестуют,

В кутузку не сдадут.

Смотреть мы будем в оба,

Другой заботы нет.

Вам, если что, из гроба

Передадим привет.

Желаем жить без тягот

В них властный мужичок

Нас окунул не на год,

А на огромный срок.

На бережке, на узком,

Где булькает ручей,

Сидели двое русских

И трое москвичей.

Они вина не пили

И не дрались пока,

А просто так… тупили,

Играя в дурака.

Им позарез был нужен

В один конец билет.

Ждал за Большою Лужей

Их пламенный привет.

Решительный и смелый,

Трухлявый грыз пенёк.

Мужик, почти что целый,

Он был без рук, без ног.

От злобы мракобесной,

С большим кольцом в носу,

Он всех туристов местных

Пускал на колбасу.

На травушках, на глупых

Кровавые ручьи.

Людские грызли трупы

Большие муравьи.

На бережке, как дома,

Где помыслы мертвы

Сидели два фантома

И трое из Москвы.

У чёрта на куличках,

Ограбленных жульём,

Жить нынче не прилично,

Но мы пока живём.

* * *

Вдоль, по Лянчихе-реке,

Я бегу вприпрыжку.

Не с синицей в кулаке,

А с журавлём под мышкой.

Убегаю от друзей

И подруг, конечно.

Путник скромный, не глазей

На меня с усмешкой.

Не любуйся, паренёк

На мои привычки!

Лучше сядь ты на пенёк

И попей водички.

В Лянчихе чиста вода,

Не выпита кукушкой…

Люди Владика сюда

Часто ходят с кружкой.

Воду пьют без куражу

Женщины, мужчины.

С журавлём я здесь брожу.

Есть на то причины.

Я решу проблемы сам

На Богатой Гриве.

Я гуляю по лесам

В яростном порыве.

Журавля я сохраню,

Потому в дороге.

Не попасть ему в меню

Старым пням двуногим.

Благодатная земля,

Чистая водица.

Здесь, на речке, журавля

Не склюют синицы.

Мракобесие долой!

Заявляю рьяно:

«Он под мышкой, под полой,

Под моей охраной».

* * *

За час до извержения Везувия

Заполнилась прозреньем голова.

Я понял, что тупы мы до безумия

И простодушны, как на пне трава.

Я прочь побрёл дорогами подлунными,

Шагал туда, куда глаза глядят.