Вера и уверенность. Как мы можем их укрепить - стр. 7

У меня всегда была вера в то, что однажды я буду рассказывать об этом таким людям, как вы, и что вы поймёте всё, что я хочу до вас донести. Я знал, что это будет моим вкладом в то, что мы называем лучшей жизнью и новым миром. Имея такой план, я действовал в конкретном направлении: учился в различных учебных заведениях, на дополнительных курсах, читал необходимую мне литературу. Но пока мы не встретились с Джоэл, всё это имело для меня лишь частичную пользу. Вообще, появление Джоэл в моей жизни было тоже частью той веры, которая была во мне. Я верил, что ответы на мои вопросы непременно поступят; я знал, что рано или поздно найду ту методику, которая реализует все мои мечты. Это всё часть процесса, о котором я рассказывал.

Я критиковал своих папу и маму за то, что они не прислушались к моим, на мой взгляд, разумным словам, когда мне было четырнадцать лет. Так я сообщал им, что пора уезжать из Германии в Соединенные Штаты Америки, потому что евреи преследуются. Отец же сказал, что он не сделал в своей жизни ничего плохого, наша семья никогда не ущемляла ничьи права, а он в Первой мировой войне воевал на стороне немецкой армии, и несколько его братьев погибли в той войне, воюя за немецкое отечество. Кроме этого у него был и другой аргумент: он считал, что Англия и Америка не позволят Гитлеру убивать евреев. Я сказал ему: ты же не знаешь, какие планы есть сейчас у Гитлера. Мне казалось, что я понимал лучше него, потому что, учась в школе, я видел, что происходит. Отец даже ударил меня по щеке и назвал недозревшим ребёнком.

Но после того, как погибли и он, и моя мама в концентрационном лагере Аушвиц, я смог говорить с папой через Джоэл. Он сказал мне тогда, что позже был вынужден признать мою правоту. Тем не менее даже в Аушвице он показывал свои замечательные качества, никогда не оставлял надежду на то, что время свободного мира придёт. Как мне позднее объяснила Джоэл, мой отец был источником большого вдохновения и укреплял веру у многих людей, которые отчаивались. Он, в общем-то, говорил им те же слова, что и я говорю вам сейчас, просто у него за плечами не было стольких университетов, как у меня.

Хотя он и не подозревал, какие события происходят вокруг него, я считаю его своей ролевой моделью. Он ведь был в Америке, но вернулся обратно, чтобы помогать моей матери, которая занималась каким-то бизнесом, пока он был в отъезде. В результате он попал в лагерь Аушвиц, поскольку не принимал мои советы и советы других людей. Но имея такой фантастический оптимизм и убеждения в том, что когда-нибудь придёт конец этой нацистской машине, он ухитрялся писать записки и передавать их мне через подпольный центр, который он организовал в лагере. В этих записках он выражал своё восхищение победами авианалётов, которые уже тогда начинали проводиться союзниками против фашистской Германии. Он верил и продолжал быть абсолютно убежден в том, что нацисты проиграют эту войну, хотя на тот момент этому не было никакого доказательства. Он приветствовал рейды союзников, а также начало внутреннего сопротивления на оккупированных нацистами территориях. Эти события подтверждали, что его оптимизм был оправдан, хотя он и закончил свою жизнь в газовой камере Аушвица. События начали развиваться в позитивном направлении, но потребовались длительная борьба и много авианалётов на фашистов, чтобы, в конце концов, они сдались. Те, кто был в лагере вместе с отцом, отдавали ему должное, потому что он помогал им сохранять надежду. Хотя многим не выпала доля дожить до победы, их надежда также была частью победы союзников.