Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо - стр. 42

Режиссер подошел к «Порше», распахнул дверь и… помог вылезти из салона красотке Василисе Берн.

– Ах ты, сволочь! – непроизвольно вырвалось у Елены Петровны. Режиссер словно почувствовал ее посыл и посмотрел на окно, где она стояла. Зотова резко задернула занавеску и отпрыгнула от подоконника. Таня Трушина, приподняв бровки, с удивлением за ней наблюдала.

– Красивое па, – ехидно заметила девушка, медленно поднялась, подплыла к окошку и оценила обстановку. – Батюшки светы! – театрально всплеснула она руками. – Василиса Андреевна со своим новым хахалем примчалась. Чего это вдруг? Не ждали мы ее сегодня…

– Вот и я не ждала, – озадаченно сказала Елена Петровна, посмотрела на Таню и нервно хихикнула: – У вас тут случайно черного хода нет?

– Нежелательная встреча? – с пониманием предположила балерина.

– Угадала, голубушка. Этот хахаль, как ты выразилась, – мой бывший жених, – вздохнула Зотова и покраснела до корней волос.

– Ничего себе водевиль! – Таня с интересом посмотрела на Зотову, словно оценивая ее заново. – Ладно уж, выведу я вас инкогнито. Есть тут у нас дверка одна волшебная. Даже Барабас не в курсе.

– Бурмистров? – уточнила с улыбкой Зотова.

– Угу, он самый. Барабас строго следит за нашим моральным обликом и питанием. Вообще-то он неплохой дядька, но, если узнает про волшебную дверку, мы тут все как мухи передохнем с голодухи, – пожаловалась на свою нелегкую балетную долю Трушина. – Дайте мне честное слово, что ничего ему не скажете!

– Клянусь, – серьезно сказала Зотова, но в душе улыбнулась.

Таня аккуратно отодвинула занавеску. Елена Петровна пристроилась рядом и удивилась в очередной раз.

Ни одной машины под окнами не наблюдалось. Таня озадаченно уставилась на Елену Петровну:

– Странно… Уехали уже…

– Возможно, машины уехали, а гости остались, – сказала Зотова. – Выведешь меня, как обещала?

– Таня Трушина свои обещания всегда выполняет, но и вы про свои не забудьте, – с достоинством заявила девушка. – Хотя я бы на вашем месте не пряталась, а вышла и морду набила.

– Кому? – уточнила Елена Петровна.

– Обоим, – хихикнула Танечка, натянула на ножки угги, набросила пушистую шубку и кивком головы пригласила Елену Петровну следовать за ней.

«Знала бы Таня, как страстно я об этом мечтаю, – размышляла Елена Петровна, топая по коридорам балетной школы. – Именно поэтому и бегу. Боюсь, что не сдержусь, с лету дам Варламову в глаз и окажусь в идиотском положении». Ведь, по сути, режиссера бить не за что. Милейшую во всех отношениях госпожу Берн – тем более. Прима же не виновата, что хороша собой! Впрочем, если следовать логике Тани, то повод, чтобы набить морду Варламову, у нее есть, потому что он подпадает под определение «сопля» и под массу других нелицеприятных определений, характеризующих этого нехорошего человека.